— А как вы считаете, падроне?
— А я думаю, что если бы Порко не застрелили, он бы успел рассказать нам подробнее об этом Митридате. В конце концов, человек, с которым Порко поддерживал связь, мог представиться ему под вымышленным именем. Предположим, высокопоставленный венецианец. И чтобы его не опознали, он избавляется от тех, кто знал его лично. Я не думаю, что Порко лгал нам. Зачем? Он и так рассказал нам очень много.
— То есть вы считаете, что Митридат мог затеять и всю эту интригу с «Кизил элма»?
— А почему бы и нет? Впрочем, я считаю, что интрига носит гораздо более сложный характер, но и Митридат мог приложить к ней руку.
— Осталось только расшифровать, кто такой Митридат. Но шифра у нас нет, а стало быть, круг замкнулся, — с невинным видом глядя на начальника, проговорил Джироламо.
Наступила пауза, во время которой Лунардо сердито переводил взгляд с Джироламо на теолога и обратно, затем, совладав с раздражением, проговорил:
— Ладно. К Митридату мы ещё вернёмся. Но некоторые мои предположения всё-таки подтверждаются. Я просил фра Паоло, зная, что он давно дружен с православным епископом Венецианским отцом Гавриилом Севером, навести кое-какие справки, что там делается у православных в Далмации. И сегодня мы получили ответ. Действительно, около года назад в православную общину города Себенико был принят мальчик.
говоривший по-гречески, не славянин, и переданный в общину на воспитание еврейскими купцами. Возможно, это и есть интересующий нас Осман. Сейчас мальчика передали в монастырь на острове Лесина. Я правильно говорю?
Фра Паоло молча кивнул.
— Однако у нас есть также сообщения, что кто-то из униатов, греко-римских священников, которые страшно ревнуют к тамошним православным и интригуют, написал донос нашему патриарху в Венецию об этом же мальчике. Таким образом, боюсь, история вскоре станет известной и нашему правительству.
Наконец, не будем сбрасывать со счетов, что наши враги в Венеции, опять же мифический Митридат или те, кто знает о плане «Кизил элма», могут попытаться избавиться от этой женщины и мальчика. Джироламо, — голос Лунардо зазвучал как приказ, — ты немедленно отправляешься в Далмацию. Тебе опасно сейчас находиться в Венеции. После истории с Филиппо и маклером Порко, боюсь, за нас примутся «Стражи ночи».
— Что я должен делать в Далмации?
— Тебе дадут в помощь человека из православной общины. Твоя задача — забрать мальчика из монастыря, затем разыскать в Спалато его мать и вывезти их обоих оттуда. Из Далмации.
— Куда?
— Я думаю, на остров Кандия. В нашей части Далмации, в этих маленьких городках с населением три-пять тысяч человек, не спрячешься. Православных там тоже мало. Кандия — другое дело. Большой остров — население больше, чем в Венеции, — двести тысяч человек, почти все православные греки. Беглецы растворятся там совершенно незаметно. Если, конечно, ещё не поздно... — Лунардо озабоченно поджал губы, потом продолжал: — Судя по действиям турок, у них давно есть и этот перехваченный план, и они все знают про наложницу и сына. Значит, они уже отправили агентов, которые получили приказ их найти и схватить. Что они будут с ними делать, одному Богу известно. Может быть, пригонят в Стамбул. Или сразу убьют. Или сохранят им жизнь и будут использовать для шантажа венецианцев. Не знаю. Но не сомневаюсь, что такой приказ уже отдан и выполняется. То же самое и с венецианцами. Я не знаю, когда будет отдан тайный приказ агентам нашего правительства. Но приказ может быть только один. Эта женщина и этот мальчик — живыми представляют собой опасность для Республики. Их попытаются уничтожить, чтобы они не попали в руки к врагу. Наконец, мы не знаем, в чьих руках сейчас находится женщина. Много есть сил, которые хотели бы завладеть ими. Необходимо их спасти...
— Зачем нужно это делать? — недоумённо спросил Джироламо. — Вы боитесь, что они попадут в руки турок как доказательство неблагонадёжности венецианцев? Но если турки уже знают о бегстве наложницы, так ли уж нам важно, поймают они её или нет? Они уже сделали свой вывод о венецианцах. Или вы боитесь, что она в руках ускоков или людей императора? Вы по-прежнему считаете, что план «Кизил элма» ещё не сорван?
— План будет сорван лишь тогда, когда женщина и мальчик исчезнут! А в чьих женщина руках, мы не знаем!
— Но тогда не проще ли дать событиям развиваться самим? Тем более вы говорите, что, возможно, сбиры в Венеции тоже знают о беглецах. Они с ними и покончат.
При этих словах Джироламо, жестоких и циничных, фра Паоло опустил голову и несколько раз перекрестился. Сер Маркантонио тоже осенил себя крестом, с укором взглянув из-под насупленных бровей на помощника. Джироламо последовал примеру патрона, но продолжал смотреть на него прямо и искренне, выражая этим уверенность в своей правоте. Он отчётливо видел: то, что ждёт его в Далмации, будет не только опасным — этого он как раз не боялся, — это будет бессмысленным.
— Хорошо, — наконец, тяжело вздохнув, произнёс мессер Маркантонио. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Что жизни этих двух несчастных и, конечно, беспомощных людей спасти мало шансов, что это грустная, но не наша история. Ты ошибаешься! План «Кизил элма», повторяю, ещё не сорван! Он будет провален окончательно, когда мы остановим его воплощение в жизнь! Женщина — единственный свидетель всей интриги, которую мы распутываем! Кто-то её вытащил из Стамбула. Кто-то помог ей бежать из гарема, из которого ни одна из женщин свободной не выходила. Каким образом она попала в план «Кизил элма»? Она нужна мне живая! И ты должен, во-первых, обеспечить ей защиту. Во-вторых, ты должен надёжно спрятать её и мальчика! В-третьих, мне нужен мальчик. Это сын султана. Я думаю, его время ещё не пришло. И если появится шанс продлить его жизнь хотя бы до совершеннолетия, почему бы нам не выполнить наш христианский долг?
— Хорошо, — Джироламо коротко кивнул. — Если я найду их, как переправлю на Кандию? К кому?
— Сначала найди их. Я все подготовлю через епископа Гавриила. Думаю, мы сумеем ей обеспечить защиту. Может быть, даже в Венеции.
Затем фра Паоло дал Джироламо несколько полезных советов. Он просил его помнить, что православные подданные Венеции очень обижены. Несмотря на то что власти давно провозгласили свободу православного вероисповедания в пределах Республики и регулярно подтверждают это в своих декретах, православных то и дело притесняют католические священники и власти.
— Совсем недавно, мне это сам епископ Гавриил чуть ли не со слезами в глазах рассказывал, прямо в центре нашего славного города в церкви Святых Иоанна и Павла какой-то очередной проповедник посмел в своей проповеди о чистилище приравнять православных к лютеранам, кальвинистам и гугенотам как врагам святой католической веры! Пришлось даже писать жалобу в Совет Десяти. И священник буквально неделю назад публично в той же церкви каялся в своих словах и просил у православных прощения! А что творится на местах! В той же Далмации! Их постоянно притесняют. Поэтому отнесись к ним с пониманием!
