Это разумно, говорила я себе, и если даже это не столь романтично, как моя любовь к Эдвину и предположительно его любовь к покойной жене, то все это вполне оправдано.
Я продолжала внушать себе, что никого не смогу полюбить так, как любила Эдвина. Но разве следует отвергать радости брака лишь оттого, что я не могу разделять их с Эдвином?
А кроме того, у меня был сын, который нуждался в отце. Эдвин был окружен любовью, ему всего хватало, и, тем не менее, я замечала, как он любил находиться в обществе Джоффри, который мог дать ему нечто такое, на что я не была способна.
Вот такие мысли роились в моей голове в чудесный солнечный июньский день тысяча шестьсот шестьдесят шестого года.
Я срезала в саду розы, которые любила ставить в вазы и украшать ими дом. Мне доставлял удовольствие аромат роз в комнатах. Особенно мне нравились дамасские розы — наверное, потому, что моя прабабушка родилась в те времена, когда Томас Линейкр привез их в Англию, и получила свое имя в честь этих роз.
Услышав, как кто-то въехал во двор, я сразу подумала о Джоффри. Как всегда во время его визитов, меня мучил вопрос: не случится ли это сегодня?
Я всегда надеялась на то, что этого не произойдет, поскольку у меня не было окончательной уверенности. Я видела множество причин ответить «да» и столько же причин для отказа. Такой хороший отец для Эдвина, и мне он тоже нравился. Добрый, приятный, очаровательный. Мужчина, на которого всегда можно положиться совсем иной, чем…
Почему именно в этот момент я вдруг подумала о Карлтоне?
— Карлтон!
Он стоял, улыбаясь, и я почувствовала, что глупо краснею.
— Очаровательная картина! — сказал он. — Дама с розами. — Он взял корзину из моих рук и понюхал цветы. — Они прелестны, — сказал он, поглядывая на меня.
— О, благодарю вас, Карлтон.
— Кажется, вы ожидали кого-то другого. Джоффри Джиллингхэм слишком зачастил к нам в дом. Знаете, я начинаю раскаиваться в том, что привел его сюда.
— Отчего же? Мы все очень любим его.
— А он любит нас… по крайней мере, некоторых из нас… А некоторые из нас, возможно, любят его больше, чем остальные. Дайте-ка мне корзину, присядем возле ивы. Мне нужно поговорить с вами.
— Я еще не закончила срезать розы. Хочу набрать побольше.
— Уже достаточно.
— Позвольте мне судить об этом.
— Дорогая кузина Арабелла, вы можете положиться на мое суждение в этом вопросе. То, что я собираюсь сказать вам, гораздо важнее, чем корзина роз.
— Так скажите.
— Не здесь. Я хочу, чтобы вы сели и отдали мне все ваше внимание.
— Вопрос настолько серьезен? Карлтон кивнул со значительным видом.
— Эдвин?.. — начала я.
— Да, это касается Эдвина.
— Карлтон, что-то произошло?
— Пока все в порядке. И, может быть, все будет хорошо… очень хорошо…
— Умоляю, скажите мне, в чем дело? Что вы ходите вокруг да около?
— Это как раз вы ходите вокруг да около… розовых кустов. Давайте присядем, и я все расскажу вам.
Он встревожил меня, и я последовала за ним к каменной скамье, стоящей под плакучими ивами.
— Ну? — спросила я.
— Я хочу жениться на вас.
— Вы?!
— Почему бы и нет? Я свободен, вы тоже. Это было бы наилучшим решением всех проблем.
— Всех! Боюсь, я не…
Он неожиданно схватил меня, лишив возможности сопротивляться. Его поцелуи и ласки напомнили мне поцелуи Эдвина.
Я пыталась оттолкнуть его, но силы были явно неравны, и он оставался хозяином ситуации.
— Как вы посмели!
— Ради вас я готов на все, что угодно, — сказал он. — Не нужно стыдиться, Арабелла! Вы же знаете, что хотите меня так же, как я хочу вас. Зачем делать тайну из столь очевидных вещей?
— Очевидных! — воскликнула я. — Для кого?
— Для меня. Я ощущаю это всякий раз, когда мы встречаемся. Вы просто взываете ко мне, так вы меня хотите.
— Вы слишком высокого мнения о своем обаянии. Уверяю вас, в данный момент я ничего не хочу так сильно, как избавиться от вашего присутствия.
В глазах Карлтона светилось озорство, рот искривился в притворном испуге.
— Не правда, — сказал он.
— Истинная правда. Как вы посмели оторвать меня от моих…
— Роз, — подсказал он.
— От моих занятий, затащив меня сюда под фальшивым предлогом?
— Что за фальшивый предлог?
— Намек на то, что с Эдвином что-то произошло.
— С Эдвином действительно кое-что происходит. Он быстро становится испорченным ребенком, привыкшим держаться за мамочкину юбку.
— Как вы смеете!..
— Говорить правду? Мальчик нуждается в сильной руке. В моей руке. И он ее получит. Ему придется узнать, что в мире существует нечто более важное, чем любовь и поцелуи.
— Из того, что я слышала, следует, что эти вещи играют весьма значительную роль в вашей жизни.
— Вы говорите о моей репутации, которая вас интересует. Говорят, нет дыма без огня, и я действительно могу назвать себя мужчиной с опытом…
— Не подходящим для воспитания ребенка.
— Как нельзя более подходящим. Если бы не я, ваш покойный муж не превратился бы в мужчину, которым он все-таки был. Именно я воспитал его. Именно я сделал из него мужчину.
— Любопытно, что сказал бы по этому поводу его отец.
— Он подтвердил бы мои слова. Он часто отсутствовал дома, а мать Эдвина нянчилась с сыном точно так же, как вы с его тезкой.
— Как бы то ни было, Эдвин покинул Англию, когда ему было десять лет, и с тех пор, я полагаю, ваше блестящее воспитание успело улетучиться.
— Самые важные годы — те, когда формируется личность, от пяти до десяти лет.
— Как вы хорошо разбираетесь в этих вопросах!
— От вашего внимания не могло уйти, что я хорошо разбираюсь во многих вопросах.
— От моего внимания не ушло ваше чрезвычайное самомнение.
— Всегда приятнее считать себя самым лучшим. В конце концов, слишком многие так вовсе не считают. Я хочу жениться на вас. Вы слишком молоды для того, чтобы жить такой жизнью. Вам нужен муж. Вам нужен я. Я хотел этого давно, но теперь у меня есть возможность сделать вам предложение и нет нужды затягивать с решением.
— В этом действительно нет нужды. Предложение отклоняется.
— Арабелла, я собираюсь жениться на вас.
— Вы забываете о том, что для брака необходимо согласие обеих сторон.
