Бог весть откуда появился инструмент. Почему бы мне и не спеть? Не возвращаться же к Утрэду и его унылой родне...
Когда опустела очередная кружка, я ударил по струнам:
Хорошо сидеть в трактире.
А во всём подлунном мире —
Скука, злоба и нужда.
Нам такая жизнь чужда.
Задают вопрос иные:
— Чем вам нравятся пивные?
Что ж! О пользе кабаков
Расскажу без дураков.
Мои слушатели, ухмыляясь, придвинулись поближе. Лихой напев раззадорил их, да и меня заодно.
Собрались в трактире гости.
Этот пьёт, тот — мечет кости.
Этот — глядь — продулся в пух,
У того — кошель разбух.
Всё зависит от удачи!
Как же может быть иначе?!
Потому что нет средь нас
Лихоимцев и пролаз.
Вокруг нашего столика стали собираться завсегдатаи харчевни. Кое-кто приплясывал. Приятели Гуго пытались подпевать, а один из них, уловив ритм, ловко отбивал такт, постукивая кружкой о кружку.
Пьёт народ мужской и женский,
Городской и деревенский,
Пьют глупцы и мудрецы,
Пьют транжиры и скупцы.
Пьют монахиня и шлюха,
Пьёт столетняя старуха,
Пьёт глухой и дряхлый дед, —
Словом, пьёт весь белый свет!
[19]
Внезапно я почувствовал, как на моё плечо легла рука Гуго.
— Довольно, Ральф. Ты славно нас потешил, но пока хватит.
Я поднял на него недоумевающий взгляд, а слушатели недовольно загалдели. Кто-то крикнул, что выставит нам бочонок лучшего вина, какое найдётся у хозяина, если я потешу их новой песней, но рука Гуго по-прежнему сжимала моё плечо, а его взгляд был суров.
— Достаточно, трубадур.
Я отложил лютню, дивясь, как быстро опять попал под влияние Гуго. Но ни обиды, ни настороженности не было — только любопытство.
А через миг, когда недовольные слушатели разбрелись, приятели Гуго потеснились, давая место за столом ещё одному гостю. Вернее — гостье. Потому что, когда она приподняла капюшон, скрывавший её лицо, я узнал графиню Бэртраду Норфолкскую.
Я опешил. Сиятельная графиня, поздним вечером в захудалом кабаке, причём в мужской одежде — грубых штанах, куртке из бычьей кожи, мужском в плаще с капюшоном!
— Рада удостовериться, что так пленявшее меня некогда искусство всё ещё не угасло, мой Ральф.
Она улыбнулась, не размыкая губ, отчего улыбка показалась мне напряжённой. Так оно и было — леди Бэртрада не ожидала увидеть меня в обществе своих людей. А то, что все они были её людьми, я понял уже по тому, как они держались с ней.
— Как ты объяснишь это, Гуго? Разумеется, я неописуемо рада встрече с Ральфом де Брийаром, и уж тем более не в свите леди Гиты Вейк. Но ведь ты из её людей, Ральф?
Гуго дружески обнял меня за плечи:
— Отныне он наш, миледи. Этот парень давно уже понял, что его саксонская красавица достанется ему не ранее второго пришествия. Во всяком случае, пока жив Эдгар, — добавил он, понизив голос.
Я вздрогнул.
Так вот зачем собрались эти люди! И графиня с ними. Неужели она так люто ненавидит супруга, что готова пойти на убийство? Но ведь и я желаю его гибели — а значит, я с ними.
Странное дело — я встретил Гуго сразу же после того, как обратился с мольбой к святому Эдмунду. Это верно, как и то, что я жив, а значит в этой встрече — рука провидения.
Кажется, Бэртрада понимала, что творится у меня в душе. Склонившись через стол, она мягко положила руку на мои сцепленные в замок, побелевшие от напряжения пальцы.
— Мы с тобой оказались в равном положении — я, супруга графа, и ты — человек, которого в Норфолке уже привыкли считать женихом Гиты Вейк. Не вернись Эдгар так скоро с Востока, я бы не удивилась, если бы ещё до Рождества леди из фэнленда сменила имя на де Брийар.
— Но ведь она никогда не была у вас в чести, миледи, — сухо молвил я.
Бэртрада какое-то время молча наблюдала, как оседает пена в кружке с элем.
— Ас какой стати мне было осыпать её милостями? Разве я не испытывала боль, узнав, что Гита Вейк спала с Эдгаром Армстронгом уже после того, как состоялась наша с ним помолвка? Но куда горше сознавать, что она по-прежнему отнимает его у меня. Я ведь не глупа и всё вижу.
Её голос дрогнул.
— Его постоянные отлучки по ночам, его счастливый вид, болтовня челяди... А главное — унизительная жалость в глазах тех, кто знает меня и сочувствует моему положению. Ничего худшего не придумать!..
Бэртрада прижала перчатку к глазам, утирая слезу.
Я молчал. О, мне тоже было знакомо это оскорбительное сочувствие домочадцев в Тауэр-Вейк. И даже Гиты, которая пользовалась моими услугами, отправляясь на свидания с мужем той женщины, что сейчас плакала передо мной.
Гуго Бигод твёрдо проговорил:
— Не нужно слёз, Бэрт, радость моя. Придёт день — и мы отомстим за тебя. Этот сакс заплатит за всё.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь, Гуго. Этот сакс достаточно могуществен, чтобы поступать так, как ему заблагорассудится. Он изо дня в день топчет мою честь и честь женщины, которую многие в Норфолке по сей день считают невестой Ральфа де Брийара.
— Не будь вы женой Эдгара Норфолкского, — хрипло начал я, — мне бы нашлось, что сказать по этому поводу. Но вы его супруга, вы любите его...
— Я? — она брезгливо поморщилась. — Эдгара Армстронга? Клянусь Пресвятой Девой, было время, когда я действительно любила его. Настолько, что своей волей сделала его зятем короля Англии и могущественным графом. Но что я получила взамен? О нет, я ненавижу и презираю его настолько, что готова собственноручно расправиться с ним!
По моей спине пробежала дрожь.
— Спокойнее, Бэртрада, — быстро вмешался Гуго. — Не забывайте об осторожности. Вы должны помнить, что Ральф однажды уже выступил в защиту графа. И вряд ли ему понятны причины вашего гнева.
— Отчего же? Справедливость вынуждает меня принять сторону обманутой и оскорблённой женщины. Больше того — двух женщин. И когда вы, миледи, говорите, что готовы расправиться с графом, — понимаю вас всей душой.
Её тёмные глаза сузились.
— Ты, Ральф, наверняка был бы рад, если бы я избавилась от Эдгара. Загребла жар своими руками, а ты бы воспользовался плодами моих усилий.
Я судорожно сглотнул.
— Не это я имел в виду. Я готов сделать всё необходимое, чтобы Эдгар больше не мешал ни вам, ни мне.
