За столом воцарилась тишина. Внезапно один из людей Гуго проговорил:
— Если этот парень с потрохами наш, то пусть докажет это, отправившись с нами на ночную охоту.
Гуго взглянул на меня:
— Это справедливо. Тем более что однажды он уже взбунтовался.
Я ни секунды не колебался, давая согласие. Более всего мне сейчас хотелось быть с ними.
Потому что мы были едины в своей ненависти к Эдгару Армстронгу.
* * *
Я не слишком отчётливо помню всё, что происходило дальше. Выпито было немало, да и нечего тут особенно помнить. Угрызений совести я не испытывал, ибо люди, на которых мы напали, оказались презренными евреями и к тому же жалкими трусами. К утру их тела наверняка занесло мокрым снегом, а с ними и наши следы. Гуго знал, как провернуть дельце, чтобы уйти с добычей целым и невредимым.
Одним словом, ночка выдалась не из лёгких и, должно быть, вид у меня был неважный, когда на другое утро я отыскал дом, где меня поджидал Утрэд. Оглядев меня исподлобья, воин проворчал, что вчера разыскивал меня, но выяснил только, что меня видели в одной из харчевен, распевающим и кутящим в весёлой компании.
Я подтвердил — было дело. Как и то, что остаток ночи я со своими собутыльниками провёл в одном из притонов разврата. Изрядно повеселились.
Утрэд подозрительно взглянул на меня:
— Вижу, что изрядно. Видать, не на пользу тебе пошло паломничество к святым мощам. Что это у тебя рукав в крови?
Я солгал, что в темноте отбивался от бродячих псов. Эти твари совсем обнаглели, и пришлось зарубить пару-другую. Удивительно, как легко далась мне эта незатейливая ложь.
Вечером я снова присутствовал на службе в соборе, но вскоре в толпе прихожан ко мне незаметно приблизился один из людей Гуго и велел следовать за ним. Прямо из собора мы отправились в загородную резиденцию аббата Ансельма, где находились и апартаменты, отведённые леди Бэртраде.
О, графиня устроилась там на славу! Гобелены почти полностью скрывали кладку стен, широкие доски пола тщательно выскоблены и натёрты воском, повсюду резная мебель, в камине пылают ароматные вишнёвые поленья. Леди Бэртрада в длинном лиловом платье с пышно подбитыми рыжей лисой рукавами приветливо встретила меня, велев пажу подать подогретого вина с пряностями. В покое уже находились Гуго Бигод и аббат Ансельм, как оказалось, также посвящённый во всё. Именно он и начал разговор.
Странно было слышать такие вещи от духовного лица. С первых слов преподобный объявил пресечение земного пути закоренелого грешника графа Норфолка делом, угодным Богу и Святой Церкви. Упомянул он также и о том, что Гита Вейк некогда являлась его подопечной, и ему было горько узнать, что Эдгар толкнул на стезю порока неопытную юную душу. В случае, если Эдгара не станет, опекунство вновь вернётся к аббату, и уж он позаботится о том, чтобы она обрела достойного супруга в моём лице. Но для начала необходимо избавиться от того, в ком корень всех бед.
— У вас есть план? — спросил я, выслушав пространные разглагольствования преподобного.
Леди Бэртрада поднялась и стремительно заходила по покою.
— Прежде Эдгар часто разъезжал в одиночку, — проговорила она. — Но из-за участившихся грабежей стал осмотрительнее и редко отправляется в путь без сопровождения. Однако я знаю, что порой он выезжает и в одиночестве. Только тогда, когда направляется к ней.
В её голосе зазвенело бешенство, и я насторожился. Преподобный Ансельм и даже Гуго ничего не имели против леди Гиты, но Бэртрада... она не может не испытывать к сопернице ненависти.
Графиня между тем продолжала:
— Можно было бы подстеречь Эдгара, когда он едет на свидание. Но я знаю, как осторожен и проницателен мой супруг. Малейшая оплошность вызовет у него подозрение. Поэтому надеяться на счастливый случай или действовать наугад мы не можем. Если бы ты, Ральф, сумел проследить за Гитой и выяснить, где проходят их свидания...
Графиня старалась говорить спокойно, но дрожь в голосе выдавала её.
Сейчас она стояла у камина, и пламя ярко освещало её фигуру. На голове Бэртрады была плоская шапочка, украшенная рубинами, и края вуали отягощали те же каменья. В отблесках огня эти рубины вспыхивали тёмно-багровым светом, придавая красоте этой женщины нечто адское.
Я невольно опустил взгляд. Только теперь я мог оценить, какого врага в лице графини Норфолкской приобрела Гита Вейк.
— Миледи, я могу помочь вам. Но я должен быть уверен, что леди Гите не причинят ни малейшего вреда.
Бэртрада понимающе кивнула — по алым каменьям на её вуали прошло мерцание.
— О, разумеется. Клянусь — ты получишь свою невесту в целости и сохранности. Такой, как она и была.
Звучало это странно. Что может означать «такой, как она была»?
Про себя я поклялся, что не допущу, чтобы моя госпожа столкнулась с графиней или убийцами её любовника. Что же до самого Эдгара... Он всегда являлся в любовное гнёздышко задолго до появления Гиты.
Больше не колеблясь, я назвал место, где происходили их встречи.
Бэртрада оскалилась в усмешке. Багровый отблеск рубинов придал её зубам розоватый оттенок, и казалось, что они в крови.
— О, я должна была догадаться! Охотничий домик в фэнах... Однажды мы остановились там на привал, когда вместе охотились в тех краях. Как давно это было!..
В последнем восклицании графини неожиданно прозвучала тоска. Должно быть, было время, когда она и в самом деле любила мужа. Гуго прекратил полировать перчаткой пряжку на рукаве и взглянул на Бэртраду с насмешкой.
— Ого, Бэрт, и у тебя о том месте остались приятные воспоминания?
Она вздрогнула.
— Ты глупец, Гуго! Просто дурак!
— Аминь! — засмеялся он.
Бигода всегда только веселила её ярость. Но потом он сразу стал серьёзен, и они стали уточнять, где это место, справляться, помнит ли она туда путь. Аббат же повернулся ко мне:
— Теперь, сэр Ральф, вам остаётся только дождаться, когда леди Гита соберётся в это пристанище разврата, и подать сигнал. Если не ошибаюсь, неподалёку от указанного места расположен подвластный аббатству небольшой Саухемский монастырь. На это время там обоснуются сэр Гуго Бигод и его люди, якобы прибывшие на богомолье. Вы согласны с таким планом?
Если я и промедлил с ответом, то только по одной причине: до сих пор я полагал, что именно мне предстоит убить Эдгара. А теперь эти люди намерены обойтись без меня. С одной стороны, меня это устраивало, но с другой — нет. Чужая рука покарает совратителя, а я даже не буду присутствовать при этом. И мне не удастся взглянуть в глаза графа перед смертью. Однако мои руки не будут запятнаны кровью, и я не окажусь в своре убийц, толпой нападающих на одинокого всадника. И самое главное — так я смогу проследить, чтобы Гита находилась подальше от охотничьего домика, и уберечь её от этих волков.
