Чисто женская тупость. Представляю, как графиня воспримет известие о том, что её соперница обосновалась в Гронвуде!
Теперь спешить было некуда — леди Бэртрада наверняка уже успела обо всём расспросить Клару. Поэтому, не дойдя до покоев своей духовной дочери, я затаился в нише, скрытой тяжёлой занавесью.
Худшее, как я и ожидал, уже произошло. Оттуда, где я стоял, через щель в занавеси и распахнутую дверь покоя можно было видеть леди Бэртраду, сидящую в кресле с подлокотниками в виде грифонов. Лицо её было искажено гримасой адской злобы, а руки так впились в завитушки резьбы кресла, что костяшки пальцев побелели словно мрамор. Клара стояла перед графиней, и, хотя я не видел лица девушки, голос её звучал ровно и спокойно.
— ...Так и есть, мадам, — продолжала говорить Клара. — Она живёт в Гронвуде на правах «датской жены», и милорд всем дал понять, что отныне это место её, а сам он намерен оберегать и защищать её честь и достоинство. И когда недавно в Гронвуд съехались несколько важных сеньоров, леди Гита Вейк встречала их, как хозяйка замка.
Это было чересчур даже для меня. Ведь немногим больше трёх недель прошло с той ночи, а эта блудница уже оправилась и ведёт себя как ни в чём не бывало. Правду говорят — нет способа чувствительнее ответить на оскорбление, чем выказать полнейшее пренебрежение к оскорбителю.
— И она... — задыхалась Бэртрада, — она спит в моей постели... носит мои одежды...
— Нет, что вы, упаси Господь! Граф вполне в состоянии предоставить своей избраннице всё новое и наилучшее. И госпожа Гита выглядит как благородная дама, не прибегая к вашим туалетам. Я постоянно слежу за ними и могу поклясться, что ни один из них не был востребован...
Только из-за ярости, оглушившей и ослепившей её, леди Бэртрада не замечала в голосе этой вертихвостки явной издёвки. А Клара всё не унималась:
— Кроме того, в Гронвуде живёт дочь графа и леди Гиты, малышка Милдрэд. Сущий ангел! Замковая челядь просто без ума от неё. А вчера, когда гость графа, сэр Гай Орнейльский, рыцарь-крестоносец, рассказывал в большом зале истории из жизни в Палестине, эта малютка — кто бы мог подумать! — неожиданно заявила, что когда вырастет, непременно отправится в крестовый поход. Вот смеху-то было!
Лицо леди Бэртрады пошло пятнами.
— И ты, девка, прислуживаешь новой госпоже?
— Нет, я бы так не сказала. У меня другие обязанности. Мне выпала честь следить за личными покоями маленькой Милдрэд — разве вы не знаете, что граф велел заново отделать и обставить для дочери ваши бывшие апартаменты?
Это было последним ударом. Гибким кошачьим движением графиня бросилась к бывшей фрейлине, словно намереваясь вцепиться ногтями в её раскрасневшееся лицо. И тут эта блудливая девка, это ничтожество, ловко увернувшись, внезапно схватила графиню за запястья и отшвырнула от себя — да так, что леди Бэртрада оступилась и упала. Её дамы подняли визг, а Клара, хоть и отступила к двери, выглядела самым невозмутимым образом.
— Поосторожнее, миледи. Я больше не ваша служанка. Отныне я обручена с сэром Пендой, сенешалем замка Гронвуд. Вскоре нас обвенчают, и я сама стану зваться леди.
— Значит, такова твоя благодарность за то, что я вытащила тебя из захолустной дыры? — оторопело вымолвила графиня.
— О, я честно расплатилась за это, прослужив вам за гроши столько лет и безропотно снося побои и оскорбления. И то, что я взялась доставить ваш гардероб, было моей последней услугой!
Деловито оправив сбившиеся длинные рукава, Клара покинула бывшую госпожу.
Я поспешил помочь фрейлинам поднять леди Бэртраду. Моё появление подействовало на неё, как удар хлыста. Она резко выпрямилась, глаза её вспыхнули.
— Велите немедленно догнать её... схватить... — торопливо заговорила она, и голос её то и дело срывался. — Святой отец, пусть её выпорют — да так, чтоб вся кожа долой! Чтоб визжала под розгами, шлюха!..
Ну уж нет! Не хватало мне неприятностей из-за какой-то бывшей фрейлины. Ведь если Клара и впрямь обручена с Пендой, было бы неосмотрительно обойтись с ней, как с простолюдинкой-саксонкой.
И я принялся убеждать леди Бэртраду, что наше положение не таково, чтобы привлекать к себе внимание Гронвуда. Мы поступим иначе. Положение графа и его наложницы более чем неустойчиво. Он фактически изгнал супругу, дочь короля, из её собственного замка — это ли не повод, чтобы вызвать к жизни куда более ощутимую силу — гнев короля Генриха и Святой Церкви, ибо граф открыто живёт во грехе, попирая права венчанной супруги.
Не стану утверждать, что графиня меня слышала — по её искажённому ненавистью и отчаянием лицу текли медленные слёзы. Но когда эти слёзы иссякли, она неожиданно велела подготовить для неё эскорт и заявила, что сию минуту возвращается в Гронвуд.
Большую глупость трудно было и придумать. Однако я примирительно сказал, что готов предоставить столько людей, сколько пожелает графиня, при одном условии: она отправится куда угодно — в Норидж, Ярмут, Уолсингем, а хоть и прямиком в Лондон, — но только не в Гронвуд Кастл.
— Нет, — затрясла головой леди Бэртрада, да так, что её косы растрепались и выбились из-под сетки. — Я еду в Гронвуд!
Я рассердился:
— Что же, в добрый путь, госпожа. Но ни один из моих людей не станет вас сопровождать.
Зря я надеялся её удержать. В ответ графиня прошипела, что ей достаточно и одного грума. Пусть едет — дороги нынче вновь стали безопасны. К тому же у меня не было ни малейшего сомнения, что завтра она снова окажется в аббатстве.
И я не ошибся. Подходила к концу вечерняя служба, когда служка шепнул мне на ухо, что госпожа графиня Бэртрада Норфолкская вернулась в Бери-Сент-Эдмундс.
Право, стоило полюбоваться, какой смирной и молчаливой стала эта неугомонная и гневливая гордячка. Когда я вошёл в покой, она сидела за станком с натянутым на него вышиванием в безмолвном оцепенении. Её руки свисали, словно чужие.
— Помогите мне, отче... — едва слышно произнесла графиня. — Я не знаю, как быть.
Советы — это по моей части. Я уже начал было прикидывать, куда и к кому первым делом ей надлежит обратиться с жалобой и требованием о восстановлении справедливости, но для начала следовало выяснить, что же, собственно, произошло в Гронвуде.
Но там ничего особенного не случилось. Бэртраде даже не удалось повидаться с супругом.
— Его не было в Гронвуде,— начала она. — Он отправился взглянуть, как идут работы на строительстве новой церкви Святого Дунстана. Об этом мне сообщили у первого моста перед барбиканом
[28]. Да так, будто рассчитывали, что я тут же поверну лошадь. Но я проехала не останавливаясь, а эти люди глазели на меня так, будто я сижу в седле нагишом. Жаль, что при мне не было свиты, — уж я бы им показала, как подобает встречать хозяйку!
