— Он отправился в свои владения в Саффолке. Это для всех стало неожиданностью, ведь после смерти старого сэра Роджера Бигода никто не сомневался, что именно Гуго получит должность стюарда двора. Но король почему-то отказался от услуг нашего приятеля. И похоже, что к этому изгнанию приложил руку твой муженёк-сакс. Гуго, конечно, всегда был разбойником, но лишить его должности при дворе!.. Сейчас Бигод сидит в своих в манорах, ведёт себя благонравно и даже женился на подобранной для него королём девице. Для него сейчас важнее всего снова вернуть доверие короля. Но я-то его знаю — он ещё найдёт способ поквитаться с графом Норфолком!
Что ж, примем к сведению. Однако известие о женитьбе Гуго заставило меня опечалиться. Несмотря на весёлый и свободный образ жизни, мною всё больше овладевала хандра, но при этом нервы мои были натянуты, как тетива. Чуть что — и я срывалась. Ведь вокруг все только и говорили об Эдгаре: то о его дружбе с Найджелом Илийским и лордом д’Обиньи; то о великолепном турнире, который он недавно устроил в Гронвуде — туда съехались все сливки знати, и даже храмовники приняли участие в ристаниях. Или заходила речь о норфолкских лошадях — теперь считалось престижным иметь выведенных Эдгаром скакунов норфолкской породы, а значит, мой супруг день ото дня богател.
На фоне этих пересудов я не преминула потребовать у супруга дополнительных средств на расходы — и получила. С их помощью я сумела откупиться от посланных за мною людей короля и второпях перебраться в Глочестершир.
Роберт пребывал в Бристоле, большом портовом городе, сеньором которого он являлся. Здесь я уже не опасалась людей отца, так как находилась под защитой брата. О, какие пиры, какие конные ристалища, какие охоты устраивал Роберт в мою честь! Поглощённый тем, что супруга Мабель снова готовилась сделать его счастливым отцом, Роберт не вникал в мои беды и лишь обещал похлопотать за меня перед королём, когда отправится к нему в ноябре.
Вместе с тем он обращался со мной чрезвычайно фамильярно — обнимал, шлёпал по ягодицам, трепал по щекам, ерошил мои волосы, ломая своими лапищами драгоценные черепаховые заколки. А с утра увлекал на очередную охоту, пикник или пирушку в одном из своих замков. Мы много пили... и однажды, после очередного возлияния, я проснулась с тяжёлой головой в его постели. Нагая. Причём лежали мы, сплетясь более чем красноречиво.
Мы оба были невероятно смущены. Что не помешало нам и в следующую ночь заняться тем же. То ли я хотела испытать на Роберте своё новое умение, то ли он и впрямь воспылал ко мне отнюдь не братской страстью, но от того, что мы впали в этот тяжкий грех, я испытывала некое извращённое удовольствие.
Впрочем, Роберт вскоре опомнился — тотчас после того, как у его супруги случился выкидыш. Ибо нашлись те, кто успел нашептать ей о нас. Брат был огорчён даже сильнее, чем я ожидала.
— Мы должны как можно скорее расстаться, Бэрт. То, что случилось между нами... Моя Мабель не перенесёт этого...
Он говорил о жене с трогательной нежностью. Словно Мабель не родила ему целую кучу детей. Одним больше, одним меньше... Но Роберт придерживался иного мнения и вскоре уехал.
Мне тоже пора было собираться. Я не желала выяснять отношения с графиней Мабель и вскоре двинулась в путь, несмотря на резко испортившуюся погоду, скверное настроение и заметно пошатнувшееся здоровье. Только этого мне и не хватало — ведь я всегда была здоровой, как молочница с фермы. Но последнее время я стала чувствовать странную слабость, а по утрам у меня кружилась голова.
Чтобы переждать непогоду и привести в порядок здоровье, я решила погостить в богатой женской обители Ромсея. Глядишь, и отец не станет меня донимать, узнав, что я укрылась за монастырскими стенами.
Мне и моим людям выделили в обители отдельный флигель, мы расположилась со всеми возможными удобствами, но вскоре я заскучала. Нескончаемые октябрьские дожди, заунывный колокольный звон, снующие туда-сюда сёстры-бенедиктинки. Тресни моя шнуровка — адское уныние! Да и комфорт, которым славился этот монастырь, не шёл ни в какое сравнение с тем, к чему я привыкла. Я с тоской вспоминала свою роскошную опочивальню в Гронвуд Кастле.
Аббатиса Ромсея оказалась женщиной властной и непреклонной и настояла, чтобы я ежедневно посещала службы в церкви. И вот, ругаясь как наёмник, я была вынуждена обувать деревянные сабо, заворачиваться в плащ и шлёпать по лужам и грязи в храм, где смердит отсыревшей штукатуркой, а от запаха ладана мутит и кружится голова...
Однажды во время мессы я упала в обморок и очнулась уже у себя во флигеле. Всё вокруг раскачивалось и плыло. Слава Создателю, моя Маго выставила за дверь толпу суетящихся монахинь и взбила солому под тюфяком в изголовье, чтобы я могла устроиться поудобнее.
— В чём дело, Маго?
Пожилая нянька, ходившая за мной с младенчества, странно взглянула на меня.
— Деточка, ты уж прости меня, неразумную, но я должна тебе кое-что сказать. Ты всегда была настоящей леди, пока этот пёс, твой муж, не исковеркал твою жизнь. Все эти твои любовники...
— Не смей читать мне нотации!
Её старые глаза стали круглыми, как у совы.
— Деточка моя, уж не беременна ли ты?
Я молчала. Мой взгляд перебегал с предмета на предмет: кованый подсвечник на ларе, ставень, распятье на стене.
Маго не унималась:
— У тебя всегда были нелады с месячными, вот ты, бедняжка моя, и разуверилась, что способна понести. Но эта твоя слабость, дурнота по утрам, этот обморок... Да и чистая ветошь давно тебе не была нужна. С тех самых пор, как ты, отчаявшись, стала бросаться от одного мужчины к другому.
Она умолкла.
Я же стала припоминать. Хагон Руанский, Уильям Суррей, Валеран де Мелён, иные... Даже собственный брат. Я и в самом деле уверовала, что бесплодна, и все вокруг говорили то же...
От кого я могла понести? Господь всемогущий, да какая же разница! Я понимала одно: мне необходимо ехать в Норфолк. Ибо для всех должно быть очевидно, что отец ребёнка — Эдгар Армстронг.
И вдруг я почувствовала облегчение. Никогда ведь не желала быть брюхатой, а ныне была рада этому. Во мне нет изъяна бесплодия. Я рожу этого ребёнка и присягну даже на Библии, что он от Эдгара. Так будет поставлен крест на его попытках развестись со мной, я окончательно привяжу его к себе и смогу отомстить. Ибо он не посмеет не признать своим внука короля Генриха, а сам король, блюдя честь семьи, заставит его смириться с навязанным наследником!
— Кажется, дождь прекратился, — проговорила я. — Вели проверить, подкованы ли мулы, и пусть запрягают. Мы немедленно отправляемся в путь.
— Деточка, да зачем же? Здесь, в Ромсее, ты сможешь родить так, что об этом ни одна душа не узнает. А если пожелаешь, я подыщу в округе знающую женщину, чтобы вытравить плод.
— Маго — ты старая, выжившая из ума дура. Мой ребёнок — наследник графского титула, и я немедленно отправляюсь к мужу.
Маго испуганно взглянула на меня и перекрестилась. Я же торжествующе расхохоталась.
