ВСАДНИК
Воскресенье. 19 марта 1893 г. Яркий солнечный день, который маршал Маннергейм помнил всю жизнь.
Все трибуны и ложи Михайловского манежа Инженерного замка в Петербурге переполнены публикой. Весь «бомонд» столицы налицо. Генералитет, дипломаты, офицеры, блестящие и элегантные светские дамы и, конечно, служительницы Терпсихоры. В средней ложе — жена Густава Маннергейма Анастасия со своей тёткой — старой «лошадницей».
Сегодня скачки особой трудности с 14-ю препятствиями на приз в 1670 рублей, пожалованный великими князьями.
Скачку начали одиннадцать всадников. Корнет Маннергейм на гнедой кобыле Лилли, завода князя Васильчикова, рождённой в 1886 году, был четвёртым. Все наездники хорошо прыгали через препятствия. Ошибок почти не было. Однако Лилли, ведомая корнетом Маннергеймом, по резвости и точности прыжков, не совершив ни одной ошибки, не задев ни одного препятствия, триумфально вышла на первое место. Первый приз на огромную по тем временам сумму в 1000 рублей оказался у молодого, ещё неизвестного публике кавалергарда, который отбросил на вторые места лучших наездников столицы России. Это была сенсация. На другой день все столичные, а позднее и московские газеты писали:
«Героем дня явился барон Маннергейм, заслуживший своей прекрасной ездой великокняжеский приз... Лилли благодаря прекрасной езде корнета Маннергейма брала препятствия чисто и свободно... С первого же круга барон Маннергейм показал себя умелым и серьёзным наездником. Его лошадь брала препятствия необыкновенно легко... Когда Лилли с великолепным ездоком корнетом Густавом Карловичем Маннергеймом, как птица, пролетела последнее препятствие — ров с водой, публика устроила ездоку длительную бурную овацию. О нём заговорила вся столица России... Уверенность, грация, замечательная выдержка — вот качества, которые показал барон Маннергейм».
В следующее воскресенье 28 марта Лилли приза не получила, опрокинув на втором круге изгородь. За шесть дней соревнований пять лошадей корнета Маннергейма получили шесть призов. Первый — великокняжеский — был особо престижным. Через 10 дней после окончания скачек, здесь же, в Михайловском манеже, состоялась выставка охотничьих собак и породистых лошадей, на которой конь корнета Маннергейма Фреско получил серебряную медаль. Это было как бы подарком жене Маннергейма Анастасии, которая 23 апреля 1893 года родила дочь Анастасию. 7 мая девочку крестили в полковой церкви кавалергардов на Захарьевской улице.
Впоследствии здесь же, в Михайловском манеже, вплоть до 1895 года корнет Маннергейм одержал шесть личных побед и стал судьёй на барьерных скачках, что было большой заслугой для молодого офицера, его признал высший свет Петербурга. Он стал почётным гостем во многих домах и дворцах, где на него и «положила глаз» 40-летняя графиня Елизавета Шувалова.
Позднее, спустя годы, занимая должность штаб-офицера по особым поручениям Придворного конюшенного ведомства, штаб-ротмистр барон Маннергейм становится экспертом Министерства Двора по высокопородным лошадям и консультантом художников и скульпторов, занимающихся лошадьми. Великий русский художник Валентин Серов написал восторженный отзыв о Маннергейме, назвав его «тонким ценителем живописи».
С этих конных побед и начинался взлёт Маннергейма, его слава, его успех, достигаемый природными талантами и неутомимым, упорным трудом.
В этот период за весьма короткое время он стал известен в высших кругах империи. Многие видные люди того времени пророчили ему высокое будущее. И не ошиблись. Барон Маннергейм оправдал самые смелые ожидания.
Я счёл необходимым перед началом романа «Всадник времени», этой первой художественной книги о Маннергейме, книги серьёзной, объёмной, глубокой и взволнованной, обратить внимание читателя на начало. На первый бросок Маннергейма в его великом подъёме и взлёте в мировой истории.
С читаю эту первую художественную книгу о маршале Маннергейме весьма достойной и важной в создании его правдивого образа для потомков и желаю роману «Всадник» доброго пути к сердцу и уму читателя.
Профессор Леонид Власов,
биограф Маннергейма
Январь 2002 года, Санкт-Петербург.
МЫСЛИТЕЛЬ И ВСАДНИК
(предисловие)
Всадник и мыслитель. Исследователь и путешественник. Барон и полководец. Русский генерал, маршал Финляндии и её президент.
Многие годы изучая не только жизнь и деятельность этого удивительного человека, но — главное — его отношение, подход к проблемам, к войне, к жизни и судьбе народов, его психологические решения, военные идеи, политические ходы, я был буквально потрясён широтой его мысли и дел.
Его целеустремлённость и проницательный ум, разностороннее, широкое образование, волевой сильный характер, пожалуй, не дали бы таких результатов, которых он достиг, если бы... не строгая и точная логика, редкая наблюдательность и интуиция этого человека. Очень чуткое восприятие окружающего мира, острое, тонкое и глубокое понимание людей, их взаимоотношений, взаимосвязей, противоречий. И динамики движения в войсках, в армии, в обществе, в мире.
И я уверен, что даже малой части всех нюансов не передать в документальной литературе, которой о нём написано немало. Только художественный образ, причём широкий и полный, может смоделировать истинное воплощение такой неповторимой личности, как Маннергейм.
Много романов и повестей написано о Суворове, Кутузове, Наполеоне, других выдающихся людях. Но я не знаю ни одной художественной книги о Маннергейме. Хотя он сделал для Финляндии, может быть, даже больше, чем, к примеру, эти великие полководцы для своих стран. Ещё далеко не всё известно, что сделал Маннергейм для Финляндии, для России и для Европы в целом. Он, бесспорно, один из немногих — титанов XX века.
Жизнь этого человека целиком, и личная тоже, была посвящена армии, политике, Финляндии. И неразрывно связана с Россией. Все его устремления, волнения, заботы, тревоги и страсти были отданы делу, которому он служил. Про таких говорят: государственный человек. Но сказать про него только это — непростительно мало.
Исторический роман из его жизни воссоздаёт детали и нюансы, оттенки и полутона, обогащая и поистине раскрывая уже существующий сегодня исторический облик, образ Карла Густава Эмиля Маннергейма.
Отношение к этому человеку, мягко говоря, неоднозначное. От поклонения до ненависти. И это тоже нормально, поскольку фигура такого масштаба многогранна. Но что обидно и, главное, несправедливо — нередко историческая роль Маннергейма замалчивается. И его действия (или бездействие), повлёкшие за собой иной ход исторических событий, чем он мог быть, нередко в выводах историков остаются совершенно незамеченными.
