Маннергейм шёл рядом, поддерживая её под руку. Мокрый снег, казалось, пошёл ещё гуще.
— Он тогда и прибыл в Петроград после заключения мира между Россией и Германией, ну и сразу навестил нас... то есть своего старого знакомого, нашего папу. Это и был барон фон Гардинг, мой будущий муж. Вот... Он очень хороший человек, состоятельный и добрый...
— Очень рад, Натали, что у вас всё хорошо сложилось.
— Он, конечно, старше меня намного, ну... товарищ отца... очень меня любит. Мы хорошо живём. Мама с нами. Сейчас вот в Лондоне уже больше года... А вы... барон Густав? Как вы?
— Всё нормально. Занимаюсь политикой, армией.
— А в личной жизни, как ваша личная жизнь?..
— Это и есть моя личная жизнь, — Маннергейм засмеялся от души. Он вдруг сам неожиданно осознал отчётливо и ясно, что вся его служба и работа, армия и политика, это и есть его личная жизнь и в прямом, и в переносном смысле.
Подсознательно он это понимал, как понимает всякий человек всё то главное, что у него есть в жизни. Но вот так определённо, чётко вопрос никогда не всплывал. Он просто об этом не задумывался никогда. За всю, уже теперь долгую жизнь, а в июне ему исполнилось шестьдесят девять, он об этом не думал.
При его постоянной огромной загруженности всегда у него не было времени для размышления о себе. В далёком девятьсот третьем, когда жена Анастасия с дочерьми уехала в Париж, он не раз задавал себе этот вопрос. Но вереница, бесконечная череда ответственных и важных государственных дел уже тогда втянула его в безостановочную военную работу. Он понимал, как мало уделял времени семье. Это было так. Но главное состояло не во времени, а в сути.
И вот теперь, когда молодость осталась далеко позади, здесь, в Лондоне, встретив Натали, он вдруг отчётливо понял и впервые нашёл ответ на вопрос о своей жизни не только для Натали, но и для себя. Его жена тогда, в начале века, поняла всё, нашла этот трудный ответ. Вся его личная жизнь была в делах государственных. Его военные и политические победы и удачи были его личными победами и удачами.
— Вот так, дорогая Натали! Моя личная жизнь в моей службе и работе. Я вдруг, благодаря вам, сейчас это понял сам. А раньше просто не думал.
— А вы...
— Ну и моё семейное, если можно его так назвать, положение, прежнее. Точно такое же, как в нашу встречу в Петрограде. С женой мы развелись официально спустя, правда, много лет после её отъезда в Париж. Ей как будто хорошо там. И слава Господу. О дочерях я стараюсь заботиться. Но я очень занят работой, и одному мне удобней и лучше заниматься теми, важными для моей страны делами, что мне поручены правительством.
— А вы — главнокомандующий? Или это государственная тайна?
— Дорогая моя Натали, откуда вы знаете такие мудрёные слова, как «главнокомандующий»? Нет, это не тайна. Я председатель Совета обороны Финляндии. И я уже, несмотря на мой здоровый сон, не могу спать спокойно в тревожной нынешней обстановке в мире.
— Да, я кое-что слышу и не только мудрёные слова. Все страны вооружаются. И Германия прежде всего. К моему мужу Карлу Гардингу приезжают немцы из фатерлянда, как он любит говорить. И они откровенно восхваляют нового своего главу правительства и говорят о будущей войне, которая возвысит Германию над миром.
— Ну, дорогая Натали, это только разговоры, до войны, я надеюсь, ещё далеко. Но... обстановка в мире тревожная.
— Как же вы, мой дорогой барон Густав, живёте в доме без женской руки, заботы?
— Ну, во-первых, не так уж и часто я бываю в своём доме. Как поётся в старой русской солдатской песне: «...Наши хаты в чистом поле белые палаты, а... наши жены — пушки заряжены...» — барон опять засмеялся. Ему было легко рядом с этой женщиной. — У меня есть экономка. Сестра Софья, очень хорошая, с ней у меня тёплые родственные отношения. Она меня навещает. Гости в доме бывают, дети... Но я, Натали, много в разъездах. Работа такая. В моей душе всегда что-то напряжено, словно какой-то сложный военный и политический барометр живёт во мне. Стрелка шевельнётся, и я еду, спешу. Чтобы не опоздать. Иначе пострадает мой народ, моя страна. А это для меня не просто — главное. Это для меня всё. Вот такая моя жизнь, Натали.
— Хорошая у вас жизнь, мой барон Густав! Я могу вас так называть «мой!», потому что вы спасли меня. Хорошая жизнь, важная и нужная целому народу, которому вы преданно служите! А мы всё суетимся... каждый для себя... ну для своих детей... А вы, барон, служите великому благородному делу — защите своей страны. Только жаль, что вам приходится воевать. Мужчины — воины по природе. Но я так не люблю и боюсь войны, даже если она где-то далеко от меня. Женщины созданы не для войны.
Маннергейм смотрел на неё и улыбался. Он словно вернулся в прошлые годы, почти на двадцать лет назад, в семнадцатый. Она совсем-совсем не изменилась. Он хорошо видел её в вечернем свете фонарей Лондона. Обе встречи с ней — и сегодня, и тогда в Петрограде, — состоялись вечером.
— Ну... Натали, бывали и женщины-полководцы, и царицы-завоеватели. Например, француженка Жанна д’Арк. А древние женщины-амазонки — воительницы беспощадные и неустрашимые!
— Знаю-знаю, господин фельдмаршал! Но большинство женщин мира — против войн!
— Ну... наверно, так, Натали, конечно.
Ему очень хотелось побыть с этой женщиной наедине. Она была близка его сердцу, несмотря на эти две короткие, почти мимолётные встречи за всю жизнь.
Он шёл рядом с ней, высоченный, красивый, немного седой. Фельдмаршал, которому едва ли есть пятьдесят лет. Так думала не только Натали.
Спортивный и неутомимый в работе, сдержанный в еде, Маннергейм всегда выглядел на двадцать лет моложе своего истинного возраста. Это был ещё один дар, преподнесённый ему свыше для хотя бы малого облегчения сложной его жизни и бесконечно трудных дел.
Он всё смотрел на неё, шагая рядом. От неё веяло каким-то необъяснимым покоем и пониманием, обаятельной душевной теплотой прошлого. И так хотелось продолжить эту встречу.
Но... во-первых, у него сейчас, как всегда, нет даже нескольких свободных часов для себя. Этой получасовой прогулкой, такой случайной и счастливой, его свободное время почти исчерпано. Собственно, это был некий временной резерв, который крупные деятели, политики или полководцы, всегда оставляют для непредвиденных случаев.
А сегодня вечером — ещё одна серьёзная и деловая встреча. Дело тоже касается новых современных вооружений. Этот вопрос обострён сегодня до предела. Упущенное время — ослабленная страна.
Завтра несколько серьёзных дел и встреч. К ним тоже надо готовиться. Послезавтра — король. Далее — планируется встреча с министром иностранных дел Великобритании сэром Энтони Иденом. Человеком влиятельным и очень не простым. Как, впрочем, все крупные политики.
К каждой встрече надо подготовиться. Освежить информацию о предполагаемых направлениях и вопросах разговора и, возможно, пока неофициальных, переговоров. Ознакомиться с последними сводками политических и военных новостей в мире. Просмотреть большое количество документов, многие из них внимательно прочитать. Сейчас адъютанты и советники готовят материалы, подбирают, систематизируют.
