Книга Всадник времени, страница 64. Автор книги Виктор Потиевский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Всадник времени»

Cтраница 64

Матти смотрел на бледное и окровавленное лицо Мяккинена, лучшего стрелка батальона, снайпера, видел его седую чёлку и побелевшие от боёв усы и чуть не заплакал. Впервые после долгих, трудных боёв и горьких, частых потерь. Матти воткнул на могиле Мяккинена корявую сухую и крепкую палку, изгибом напоминающую крест. Больше ничего не было.

В батальоне служила в большинстве молодёжь. По двадцать-двадцать пять лет. Но были и ветераны. Опытные и бывалые, они умели уйти от осколка и пули и погибали намного реже молодых.

Матти не успел добежать до штаба, как ударили батальонные пулемёты. Он сразу прыгнул к пулемётчикам. Положил свой автомат на бруствер.

Русский станковый пулемёт, из которого стреляли финские солдаты, они тоже называли максимом. Он рокотал гулко и убедительно. Били длинными очередями, очереди секли противника, и русские цепи залегли.

День был ясным, удобным для авиации, но зима есть зима. После полудня стало темнеть, и русские цепи, одетые в белые маскхалаты, стали видны плохо. А когда залегали, исчезали из поля зрения совсем. Поэтому и пулемётчики стреляли только по идущим цепям. Да и делали это только в светлое время, чтобы беречь патроны.

Пулемёт стоял на треножном станке, на полметра возвышаясь над бруствером. Это было удобно для стрельбы, но опасно. Потому его установили так, чтобы большие сугробы, с ещё не взорванными кустами можжевельника, прикрывали пулемётную точку.

Молодой солдат, угловатый крестьянин, такой же, как и он, Маттиас Хейкка из Марья-Коски, только на двадцать лет моложе, стрелял из этого пулемёта, цепко ухватив рукоятки максима.

Второй номер справа подавал ленту, пулемёт её жадно и уверенно втягивал в лентоприёмник и отстукивал свою чёткую и грозную мелодию смерти.

Матти знал этого парня, который служил в его роте. Крепкий, толковый и трудолюбивый, Ёрма Невонен был хорошим солдатом. Смелым и запасливым, исполнительным и выдержанным, несмотря на молодые свои годы. Только на войне всего этого мало. Нужно ещё одно, главное, — везение. Оно-то и определит, доживёт ли этот хороший парень до его, Маттиных, лет. Или хотя бы до конца этой войны или даже до сегодняшней ночи.

Внезапно совсем близко, метрах всего в двадцати пяти от траншеи, возникли русские в маскхалатах. То ли из-за сугробов выползли и бросились в атаку, чтобы поднять залёгшие позади свои роты. То ли решили прорвать оборону неожиданным и близким броском.

Матти срезал троих или четверых очередью, но к траншее полетели гранаты. Русские гранаты очень опасные. Без ручек, круглые, ребристые и секут насмерть метров на сто, не меньше, на ровном месте. Посильнее финских, что с деревянными ручками.

Увидев гранаты, Матти схватил за плечи Невонена и бухнулся с ним в траншею. Понял, что гранаты упадут возле бруствера снаружи. Так и получилось. Три взрыва подряд громыхнули за бруствером, резко ударив по ушам.

Матти и Невонен после взрывов тотчас вскочили и оказались в упор с противником. Невонен растерялся и замешкался, потерял драгоценные мгновения. Но опытный Матти спас положение. Сказались многолетние навыки опытного фронтовика. Мгновенно срезал всех нападавших — а их было четверо — одной очередью.

Справа и слева били финские пулемёты, били и русские, — те же максимы наступавшие несли на руках.

Но атака явно захлебнулась, и русские отошли на свои позиции.

Матти поднял раненого второго номера, велел Невонену оттащить его к санитарам. А то пока они сами придут, можно трижды умереть.

Пулемёт с треногой перевернуло, кожух максима был пробит осколками гранаты, вода из него вытекала на снег. И он, снег этот, таял и дымился от горячей воды пулемёта, разогретой до кипения огнём боя.

...Когда он вошёл наконец в штаб, была уже глубокая ночь. До этого надо было много сделать. У ротного фельдфебеля хлопот хватает, особенно после боя, когда известно, что завтра с рассветом бой возобновится. Проверить ротную траншею, блиндажи. Всех ли раненых отправили в санитарную часть. Собрать оружие, подсчитать потери личного состава и вооружения. Всё проверить, поручить, исполнить, собрать, выдать и так далее, и так без конца. И докладывать командиру роты.

В штабе батальона, лесном, видимо, прежде охотничьем, домике, сидели несколько офицеров. Штаб был хорошо замаскирован и почти по крышу в сугробах.

— А вот и наш старый Матти из Марья-Коски! Заходи, старый солдат, мой старый товарищ!

— Здравия желаю, господин полковник! А я уж забеспокоился, такая бомбёжка...

— Нет, Матти! Меня никакой бомбой не возьмёшь! — засмеялся Пяллинен.

— Слава Господу, если так! Упаси Боже от беды!

— Садись, Матти, выпей!

— Спасибо.

Матти присел. Ему налили полкружки коньяку. Среди офицеров он был один из нижних чинов. И командир батальона майор Рейно Салмио, и полковник Пекка Пяллинен были его давними окопными товарищами, об этом знали все.

Ну, и он сам был, пожалуй, лучшим из младших командиров батальона. Как говорят, опыт не пропьёшь! Однако пропить, конечно, можно всё. И это на фронте знали. Хотя и пили крепко, но перед особо трудным боем или тяжёлым маршем старались не пить даже ни глотка.

Матти залпом проглотил полкружки ароматного непривычного, но крепкого напитка. От коньяка пахло праздником.

— Нравится, Матти? — полковник улыбался.

— Хорошо! — Матти крякнул. — Жидкий, но сытный!

Все засмеялись.

— Это подарок нашего фельдмаршала, — Салмио показал на коробку с бутылками коньяка, — к празднику по всем батальонам развезли. И ещё сигареты, баранки, шоколад.

— И где им удалось добыть это в такое время!

— При желании всё можно добыть. И в любое время.

Офицеры снова засмеялись. И Матти тоже. После тяжёлого боя словно наступило облегчение. Наверно, если бы после тяжких и кровавых атак фронтовики не пили бы водку или... как в этом редком случае, коньяк... наверно, очень многие после боя, и уж наверняка после войны, сходили бы с ума. Только неизвестно, что лучше: быть убитым или тронуться умом...

В штабе было натоплено, и Матти только отогрелся. Мороз стоял около сорока градусов, но во время боя это как-то не замечалось. Все носились, разгорячённые боем, стреляли, укрывались от осколков и пуль. Потом становилось ясно, что кто-то к вечеру отморозил кое-что...

Седой фельдфебель Хейкка молча жевал хлеб с тушёнкой. Согревшись, он как-то сразу утих и немного размяк. Офицеры шумели и смеялись. А он молчал и думал об этой проклятой войне.

Почему люди воюют? Почему не дают друг другу пахать поля и разводить скот? Ну, ему-то положено. Он-то защищает свою землю. Но зачем приходят с войной? Их матери тоже плачут, тоже теряют дорогих своих сыновей. Зачем же? Это всегда было выше его понимания.

Он, старый солдат, провоевавший все войны, в глубине своей души, своей сути, был очень штатским человеком, мирным, хозяйственным. Но всю жизнь ему не давали пахать землю, принуждали воевать. И он воевал. Добросовестно и обстоятельно. Как ещё в молодости в родном отцовском доме помогал вести крепкое хозяйство. Добросовестно и обстоятельно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация