Задумавшись, он свернул в проулок и слишком поздно заметил, как три тёмные фигуры скользнули к нему от угла ближайшего дома. Только кавалерийская выучка помогла ему парировать первый, почти незамеченный им удар. Лезвие распороло рукав и скользнуло по коже предплечья. Левая рука онемела. Новицкий отпрыгнул к стене и выставил перед собой трость. Повернул резко кисть, деревянные ножны слетели в сторону, обнажив короткий шпажный клинок — подарок Георгиадиса.
— Шайтан-оглы! — выругался один из нападавших, сделал выпад и вдруг рухнул, словно бы поскользнувшись.
В спине у него торчала рукоять метательного ножа.
Ещё один человек вмешался в схватку, но этот, понимал Новицкий, был решительно свой. Тут же скользнул вперёд и наметил остриё клинка в лицо ближайшему противнику, пользуясь преимуществом в длине оружия и замешательством неизвестного.
Крик, почти всхлип, слева подсказал Сергею, что одна сторона получила решительное преимущество. Кто же — он посмотреть не решался, боясь пропустить движение хорошо вымуштрованного убийцы. Но когда тот отскочил, повернулся и опрометью бросился в черноту ближайшего сада, опустил клинок с облегчением. Кровь текла теперь из двух ран, и долго ему было бы не продержаться.
— Руку в локте, ваше благородие, согните. Вот так... Не остановится, но и хлестать не будет.
— Фома! — удивлённо крикнул Новицкий. — Ты-то откуда?!
Поручик Чернявский, не отвечая, нагнулся над убитым, вынимая у него из спины свой метательный нож.
Второй разбойник валялся чуть поодаль, навзничь, зажимая обеими ладонями горло.
— Уходим, Сергей Александрович, быстро. Не ровён час другие подскочат...
Пока полковой лекарь бинтовал Новицкому руку, приехавший Георгиадис негромко выспрашивал у Чернявского подробности нападения.
— Да, — сказал он с досадой. — Майор Мадатов оказался предусмотрительней нас. Послал на всякий случай человека вас охранять. Если бы не он, вы бы сейчас валялись там со вспоротым животом.
— Зачем же я им понадобился?
— Не вы — Мурузи. Галиб-эфенди предполагал, что князь согласится бежать, и не хотел его выпускать. А разбойникам предложено было забрать то самое золото, что вы принесли Мурузи. Вас же добавили бы просто для ровного счёту. Одним человеком больше, одним человеком меньше. Ну а когда они увидели, что деньги опять перешли к вам, ваша участь была решена окончательно.
— Как же они разглядели нас в такой темноте? — искренне удивился Новицкий.
— А вы можете описать всех, кто был с вами в церкви? — осведомился Георгиадис.
Покрасневший Новицкий покачал головой...
VII
«Расставаясь со здешнею армиею... — Голос полкового адъютанта гремел над построенным Александрийским полком, разнося по фронту слова последнего приказа генерала Кутузова по Дунайской армии. — Приношу чувствительнейшую благодарность мою всему вообще войску за ту любовь, что оградила меня употребить власть, высочайше мне представленную, к обращению кого-либо силой к своим обязанностям; но единственно на исходатование щедрот, всемилостивейше излиянных от высочайшей руки. Воспоминание сего останется навсегда неизгладимым в сердце моём и будет сопровождать лучшие часы жизни моей...»
Когда чтение закончили, и полк, взвод за взводом, стал перестраиваться в колонну, Ланской поманил Новицкого:
— Поедешь к командующему, возьмёшь предписание для полка. Опять нас переводят в другой отряд. Вечная у них неразбериха. Одного уже нет, другой ещё не приехал, адъютанты и штабные в разброде, а гусары сразу думай за всех...
В доме Кутузова Новицкого встретил Георгиадис. Когда Сергей спросил предписание, тот только улыбнулся, мол, успеется, и увлёк ротмистра в одну из комнат центральной анфилады. Усадил в кресло, предложил кофе, напитки, фрукты:
— Вы, конечно, знаете, Сергей Александрович, что неделю назад в Бухаресте подписан мир между Россией и Турцией.
Новицкий молча наклонил голову.
— Но вам, должно быть, интересны подробности этого крайне важного и своевременного соглашения... К сожалению, граница между двумя империями легла много восточнее, чем нам хотелось. Река Прут до впадения в Дунай и дальше по дунайскому устью до самого Чёрного моря. Россия получает крепости Хотин, Аккерман, Бендеры, Киликию и Измаил... Области между Кавказскими горами и морем остаются во владении Российской империи. Все, кроме Анапы... Вы недовольны?
— Пять с половиной лет мы переходили Дунай с одного берега на другой. Почему же сразу не могли остановиться на Пруте?
Георгиадис улыбнулся одним уголком рта. Глаза его оставались весьма печальны.
— Удерживай мы Прутскую линию, договор заключали бы в Яссах, а пограничной рекой остался бы, без сомнения, Днестр. Так устроен наш мир, Сергей Александрович. Мы откусываем много больше, чем можем освоить, а затем оставляем заведомо лишнее.
— Мы? — поднял брови Новицкий.
— Да, — спокойно подтвердил Георгиадис. — И мы тоже... Тише, сюда идут.
По залам неторопливым, почти прогулочным шагом двигались два генерала — высокий, перетянутый в талии Ланжерон и круглый, с оплывающими шеей и щеками Кутузов. Впервые Новицкий видел Кутузова одетым по полной форме, увешанным всеми орденскими знаками.
— Я уезжаю, граф. Его величеству угодно вызвать меня в Россию. Адмирал Павел Васильевич Чичагов сменит меня на посту главнокомандующего.
— Армия сожалеет, ваше высокопревосходительство.
— И вы тоже, граф?
— Я в первую очередь. Я счастлив, что мне довелось служить под вашим началом.
— Да не печалься, дружок. Думаю, ещё доведётся. Когда же это Россия обитала в мире да согласии? Европа придвигается к Неману, наши армии выдвинуты навстречу. Дрова сухи, как солома. Как состукнутся кремень с огнивом, как проскочит искра, так и всё полыхнёт...
Георгиадис с Новицким вскочили и вытянулись. Генералы остановились.
— Ваше высокопревосходительство, — статский советник склонился почтительно, — позвольте представить вам ротмистра Новицкого. Александрийский гусарский полк.
— Помню, помню. Видел ваши мундиры под Рущуком и после у Слободзеи.
— Последние несколько месяцев ротмистр отправлял свою службу здесь, в Бухаресте...
Кутузов пристально всмотрелся в Новицкого и наклонил голову. Ротмистр вытянулся в струнку и сощёлкнул разошедшиеся каблуки. Ланжерон тоже кивнул, и генералы проследовали дальше.
— Об одном прошу — удерживай адмирала, — услышал Новицкий последние слова бывшего главнокомандующего. — Его всё к Константинополю тянет. А нам этот договор и так достался чересчур дорого. Дунайская армия нужна в Украине, но не в Балканах. Прощай! До встречи...
Георгиадис опустился в кресло и показал Новицкому, что он тоже может присесть.
