– Экипаж подан, – сказал Хосе и коротко погладил меня по голове: – Ты очень красивая, деточка.
Я почувствовала, как краснею. Это был первый – и предположительно единственный за целую вечность – комплимент, который я слышала из его уст.
– Спасибо, – ответила я осипшим голосом.
Я в последний раз поцеловала Себастьяно, и мы пустились в путь.
* * *
Карлтон-хаус представлял собой роскошное сооружение на Пэлл Мэлл – с протяжённой колоннадой, с могучим портиком в античном стиле, элегантной террасой и садом, примыкавшим к парку Сент-Джеймс. Для строительства этого дворца, как я знала со слов Ифи, Принни не жалел ни сил, ни средств, при том что его долги и без того уже были безбрежными. Сразу по прибытии я убедилась, что она нисколько не преувеличивала: более роскошной обстановки я, пожалуй, и не видела. Но до того, как я смогла подивиться на внутренние помещения с помпезными интерьерами, мне пришлось пережить собственное драматическое явление. Когда подъехал мой экипаж – а Хосе где-то раздобыл для меня поистине царственную карету, поблёскивающую чёрным лаком и влекомую четвёркой вороных, – то все прибывающие гости остановились вдоль Пэлл Мэлл, раскрыв глаза и рты. Лондонская аристократия представляла собой замкнутую, но оживлённую клику, где все знали всех, и приглашённые сегодня на вечер гости хотя бы раз уже видели меня. То, что, по слухам, якобы убитая карибская наследница внезапно вновь объявилась, да ещё и без предписанного приличиями сопровождения, тотчас обеспечило мне горячий интерес. Люди вокруг сдвигали головы и перешёптывались, и я делала всё, чтобы ещё усилить эффект.
Мой кучер, вежливый тип в ливрее, нёс за мной шлейф моей горностаевой мантии до самого портика, в то время как грум с важной миной придерживал под уздцы пританцовывающих лошадей. Поклонившись, кучер оставил меня у входа, и я с царственно поднятой головой поднялась по ступеням. В фойе лакей принял у меня мантию и проводил в огромный входной холл. На меня смотрели со всех сторон, но я держалась так, будто нормальнее всего на свете было явиться сюда без сопровождения. Я благосклонно здоровалась с людьми, имена которых ещё могла вспомнить.
– Лорд Рексем, – я кивнула расфранчённому охотнику за приданым, от которого Ифи когда-то предостерегала меня, и он ответил мне ошеломлённым поклоном.
Я увидела первые знакомые лица.
– О, мистер Рул. Надеюсь, дуэль не повлекла за собой тяжёлые последствия для вас. К сожалению, не смогу вас никому рекомендовать в качестве секунданта.
– Ми… миледи, – начал он заикаться, но я уже удалилась.
Зал приёмов имел величественные размеры и был перекрыт кассетным потолком. Обрамлённый греческими колоннами и выложенный ценным мрамором, он прямо-таки убивал своим великолепием. В стенных нишах были выставлены всевозможные бронзовые скульптуры и мраморные бюсты, и казалось, что находишься в музее Античности. Но это было лишь начало. Лакей повёл меня через несколько помещений, которые сделали бы честь любому королю. Затем последовал восьмиугольный зал, увенчанный просторной круговой галереей, проходы скрывались здесь за красными бархатными занавесами, украшенными золотыми кистями. Далее последовало ещё одно великолепное помещение с синими шёлковыми обоями и масляными картинами на стенах, к нему примыкал зал с позолотой на шкафах, беломраморным камином и большими распашными дверями в сад, затем следовал розовый зал с колоссальной хрустальной люстрой, за ним ещё одно просторное помещение небесной голубизны с позолоченной лепниной на потолке, и наконец огромный зал с длинным фронтом окон в сторону парка. Кажется, это и был главный зал, потому что именно его я и видела в зеркале.
Я глубоко вдохнула и огляделась. Всё это время я делала вид, будто я есть воплощение покоя, но на самом деле я была сплошным комком нервов. Сердце колотилось в рёбра, мне приходилось сдерживаться, чтобы не прижать его ладонями и хоть как-то усмирить. Вместо этого я взяла бокал шампанского с подноса в руках одного из слуг и сделала большой глоток. После этого я лишь прихлёбывала понемножку, зная, что плохо переношу его, а я не хотела делать ничего, что могло бы повредить моей концентрации.
Я наблюдала за окружением и пыталась сравнить картину с моим видением в зеркале. Перспектива была совсем другая, я видела лишь часть из того, что уже знала из зеркала. Рядом располагался банкетный зал, потолок которого был расписан как летнее небо. Оттуда виднелся проход в другой огромный зал, выходящий на улицу. Таким образом, от вестибюля к главному залу наверняка существовал и более короткий путь, но лакей провёл меня как бы экскурсией по всему дворцу – предположительно по указанию Принни, для которого было важно произвести на гостей впечатление своей резиденцией.
Главный зал, в котором собралось большинство гостей, представлял собой просто пиршество расточительной роскоши – начиная от искусных фресок по потолку, через занавесы красного бархата и заканчивая гигантским ковром. Я глазам своим не верила, разглядывая кресло, стоящее во главе стола, размером с теннисный корт. Это было даже не кресло, а трон, увешанное кистями чудище с подлокотниками в виде золотых сфинксов (с обнажённой женской грудью!). В этом монструозном кресле восседал Принни собственной персоной во главе своего двора. Он был окружён людьми, но среди них не было Фицджона. Кажется, его здесь вообще не было.
– Леди Анна!
При звуке этого женского голоса я обернулась. Передо мной стояла леди Джерси, прекрасно выглядевшая в своём бирюзовом платье с серебряно-тканым шарфом. Она разглядывала меня с явной радостью, но и с огромным удивлением.
– Я сперва подумала, что мне померещилось, но ведь это вы! Как я рада, что вы целы и невредимы! А такие были ужасные слухи о вашей якобы гибели! – Глаза её поблёскивали любопытством. – Откуда они взялись?
– Ну, это в двух словах не опишешь, – рассеянно сказала я. – Как-нибудь я расскажу вам во всех подробностях. А сейчас извините меня, пожалуйста, мне срочно нужно к моей кузине. – Я как раз увидела Ифи. Она стояла с Джорджем Кливли, на том самом месте, где я их уже видела в зеркале. Это могло означать лишь одно: события, показанные мне в видении, должны были произойти с минуты на минуту, ведь не могли же Ифи с Джорджем часами стоять на том месте, где были сейчас. Я огляделась, но Фицджон пока не появился.
Ифи тоже заметила меня. Она подняла обе руки и махала мне, подзывая.
– Анна! О боже мой! Это и правда ты!
Я поспешила к ней, чтобы она не могла пойти ко мне – всё, что показывала сцена в зеркале, по возможности должно было оставаться таким, как я это запомнила, иначе что-нибудь помешает нашему плану.
Я старалась сохранять хладнокровие, когда Ифи взволнованно обвила меня обеими руками и прижала к себе, даже всхлипнув немного. Я и сама почувствовала, как сильно по ней соскучилась, и мне стоило труда не расплакаться с ней вместе.
– Ифи, – сказала я осипшим голосом. – Как я рада тебя видеть.
– О, Анна! Я всё ещё не могу поверить! Ты жива! – Глаза её влажно блестели, а губы дрожали. – Ты представить себе не можешь, как я плакала, ведь я поверила, что ты погибла! Это даже в газетах было, что на вас напали разбойники и убили!
