— Они приехали прямо сюда, Харриет?
— Нет, потому что у меня есть несколько влиятельных друзей, которым не хотелось, чтобы к этому делу привлекали и меня. Поэтому они схватили его, когда он уезжал, и таким образом о нашем участии в деле даже не упоминалось! Думается мне, что к этому приложил руку и твой отец. Ты еще ребенок, и поэтому они не могли обойтись строго с тобой, в особенности когда твой отец — один из лучших друзей короля! Милая Присцилла, эта трагедия потрясла тебя? Ты потеряла своего первого возлюбленного, но ты должна усвоить — жизнь продолжается! Ты так молода, ты даже не совсем поняла, что такое любить!
— Нет, Харриет, это я уже познала! Она взяла мои руки и испытующе посмотрела на меня.
— Мое бедное дитя! — промолвила она и мягко обняла меня. — Присцилла, я всегда тебе помогу! — сказала она. — Ты не должна отчаиваться!
— Я никогда не забуду того, что именно моя беспечность вывела их на него!
— Во-первых, Джоселину не следовало тебе дарить этот перстень! Он сам в этом виноват! И, Присцилла, спустя время тебе придется вернуться домой, они ждут тебя.
— Харриет, если бы я могла остаться здесь, с тобой! Дома… они знают?
— Конечно, там знают о том, что он подарил тебе кольцо!
— Мой отец будет сердиться.
— У него тоже бывали приключения, он делал, что хотел. Так же поступила и ты. А что касается помощи беглецу, ты же не одна ему помогала, верно? Ли, Эдвин, я — все мы участвовали в этом деле!
— О, Харриет, ты такая хорошая! Она рассмеялась.
— Ну, кое-кто с тобой в этом утверждении был бы не согласен. Вряд ли мне подходит такой комплимент — «хорошая женщина», но я знаю, как жить, как наслаждаться жизнью! Я не люблю неприятностей и не хочу, чтобы они случались и с другими! Вполне возможно, это хороший способ прожить жизнь — так что, может быть, я действительно не так уж и плоха.
Я приникла к ней. Теперь к моему отчаянию примешивался еще один страх: страх возвращения домой, но я поняла, что должна пережить и это.
Мне скоро пятнадцать, и у меня уже был возлюбленный. Что в этом такого? Останься он в живых, он стал бы мне мужем. «Теперь я никогда не выйду замуж, подумала я. — Я уже вышла замуж за того, которого любила, и буду любить его вечно!»
Кристабель очень помогла мне тогда. Казалось, после случившегося со мною несчастья она еще больше привязалась ко мне. Скорее всего, те жестокие годы в доме викария и слабость Эдвина теперь, когда она сравнивала свою судьбу с моей, казались ей не такими уж и печальными.
За день до того, как мы должны были уезжать в Эверсли, я спустилась в сад прогуляться. В воздухе висел легкий туман, напоминая мне о том дне.
Один из садовников копал землю, и, когда я подошла ближе, он облокотился о лопату и посмотрел в мою сторону.
— Доброго денька вам, мисс Присцилла! — сказал он.
Я тоже поздоровалась.
— Я слышал, вы покидаете нас, мисс.
— Да, — ответила я.
— М-да, жаль, — продолжал он. — Здесь многим из нас хотелось бы увидеть, как Титус Оутс сам испробует вкус своей микстуры! О да, страшно это было! Если б только тогда не выпал этот туман, вы бы вернулись тем же днем, и ваш джентльмен к их приезду был бы далеко за морями! Но, мисс, почему вы поехали, я же вас предупреждал?
— Предупреждали меня? О чем?
— Я прожил в этих краях всю свою жизнь, а это почти как пятьдесят лет. Я могу сказать, какой выдастся день, и никогда не ошибался, ну, может, раз-два. Я тогда сказал, что перед заходом будет густой туман, если только ветер не налетит, что вполне могло случиться, — о ветрах ничего точно сказать нельзя. Но ветра не предвиделось — туман-то с моря наступал, и весь Эйот должен был быть в тумане. «Не ездите сегодня туда, мисс!» — сказал я тогда.
— Ты мне ничего не говорил, в тот день мы не встречались!
— Да нет, то была другая мисс! Она тоже собиралась ехать, если я не ошибаюсь? Вас трое должно было поехать? Мэри сказала, что корзину она готовила на троих!
Так значит, он сказал это Кристабель!
— Да, теперь я понимаю: не надо было нам выезжать! — сказала я. — До свидания, Джим.
— И вам того же, мисс. Надеюсь, мы еще встретимся, когда наступят времена посчастливее.
Я прошла в дом. Я ломала голову, почему же Кристабель не предупредила меня, что в этот вечер будет туман? Как странно! Ну конечно, у нее же тогда были ужасные головные боли! Наверное, потому она и забыла, но ведь именно поэтому она и не смогла поехать? И значит, мысль о том, что мы все-таки едем, должна была напомнить ей о тумане!
Все это казалось столь странным, что я немедленно разыскала Кристабель и спросила об этом. Она вся вспыхнула, а рот ее скривился.
— Меня и саму мучает совесть! — призналась она. — Я действительно встретила тогда Джима, и он упомянул о тумане! Но моя голова разрывалась от боли на части. Я вспомнила об этом только тогда, когда вы не вернулись. Это я виновата…
— Теперь уже смысла нет переживать, — сказала я. — Все свершилось: он мертв, я потеряла его навсегда!
— Но если бы вы не поехали на остров, он бы уплыл вовремя!
— Да, и если бы я не потеряла перстень… Если бы я тогда не приняла от него этот подарок… Сколько «если», Кристабель! И что нужды в терзаниях? Все кончилось, возврата нет, я потеряла его!
* * *
Когда я вернулась в Эверсли-корт, отец отсутствовал, но, думаю, у моей матери камень с сердца свалился. Да, она беспокоилась, переживала, но в то же самое время ее глубоко потрясло, что без ее ведома я ввязалась в такую опасную историю.
В первый же день она подыскала предлог, чтобы остаться со мной наедине, и захотела услышать подробную историю о том, что произошло. Но я пребывала в таких расстроенных чувствах, что сначала мне трудно было говорить. Я только и делала, что повторяла:
— Я любила его, я любила его, а теперь они убили его!
Она обняла меня так, как обнимала в ту пору, когда я была совсем девочкой, но это еще больше усилило мое отчаяние. Это было так, будто она считала, что все можно легко поправить, — «сейчас поцелуем, и все пройдет», — как это случалось, когда я падала и больно ушибалась.
— Дорогая Цикла! — прошептала она. — Ты так молода, еще так юна!
Мне захотелось вырваться из ее объятий и сказать ей: «Я не маленькая девочка, я выросла! И в пятнадцать лет некоторые становятся взрослыми — так вот, я одна из таких! Я любила, я жила, и больше я не ребенок!»
А она продолжала говорить:
— Все казалось таким романтичным! Думаю, он был очень мил! И то, как он добрался сюда, он не имел права приезжать сюда!
— Он искал Эдвина: тот был его другом.
— Эдвину не следовало прятать его!
