– Чужеземцы не живут в Гамфазантии, – ответил тот.
– Значит, вы нас убьете?
– О нет, гамфазанты народ добрый, мы не убиваем, но жить вы не будете.
– Что значит – не будем жить?
– Есть разные способы избавляться от чужеземцев, – усмехнулся патриарх.
«Как это понимать? – ломал голову Вакар. – Неужели нас с Фуалом запрут в темнице и уморят голодом, не марая рук кровью?»
Он попытался рассказать старику о гведулийцах, но тот лишь отмахнулся – то ли он никогда не слышал о наездниках пустыни, то ли не боялся их. Они шли весь день. К вечеру Вакар едва держался на ногах. Переночевали они в другой глинобитной деревне, а на следующее утро пленников повел новый конвой. Так они и брели от селения к селению до самого Токалета.
Столица Гамфазантии раскинулась на берегу искрящегося озера Кокутос. Она не была обнесена крепостной стеной и представляла собой по сути самую большую в этой стране деревню. Шатаясь от усталости, Вакар плелся по широкой улице с петлей на шее и глядел на голые стены из саманного кирпича. В такую жару на улицах было очень мало народу, редкие прохожие флегматично смотрели на пленников.
Наконец возле одного из общественных зданий пленникам позволили остановиться. Вакар, не понимая ни слова, выслушал перебранку между начальником конвоя и чиновником, сидевшим в комнате на стуле. Затем путешественников раздели, затолкали в темную камеру и заперли снаружи на большой засов тяжелую деревянную дверь.
Небольшое окошечко в двери на уровне глаз было забрано деревянной решеткой. Такое же отверстие в противоположной стене камеры служило окном.
– Ну что ж, господин, вот и закончился наш путь. – Фуал горестно вздохнул. – Если бы ты послушался моих советов и…
– Заткнись! – рявкнул Вакар, сжимая кулак.
Но он тут же спохватился. Бить единственного человека, на которого можно положиться, – занятие по меньшей мере бесполезное. Принц побродил по камере, поцарапал ногтем кирпич, гадая, сколько понадобится времени, чтобы пробить стену. Окно выходило на главную улицу Токалета, но через него видна была лишь стена дома напротив. Гамфазанты, похоже, не ездили ни верхом, ни на колесницах. Вакар вспомнил, что ни разу не видел в этой стране металла. Даже решетки на окнах в местной тюрьме были деревянными.
Принц выглянул в дверное оконце и крякнул от удивления: как раз напротив их камеры находилась другая, и сквозь решетку на Вакара смотрели горящие глаза. Лицо их хозяина было огромным, скорее обезьяньим, нежели человеческим; оно сразу показалось Вакару знакомым.
– Ха! Ты только погляди!
Фуал, скорчившись, сидел в углу. Услышав возглас господина, он встал, подошел к двери, поднялся на цыпочках и выглянул.
– Мой господин, по-моему, это тот самый обезьяночеловек, которого мы видели в Седерадо.
– Нжи! – позвал Вакар. Ответом ему был глухой рев.
– Нжи! – повторил он, а затем спросил на гесперийском: – Ты меня понимаешь?
Снова раздался рев, и дверь содрогнулась под ударом огромных кулаков. Вакар безо всякого результата обратился к обезьяночеловеку еще на нескольких языках и наконец сдался.
* * *
Обнаженные тела Вакару Зу были не в диковинку, однако гамфазантская знать, собравшаяся на суд, своим видом поразила его до глубины души. Это случилось на следующее утро после его прибытия в Токалет.
– Ты обвиняешься в том, что ты – чужеземец, – объявил принцу переводчик. – Что можешь сказать в свое оправдание?
– Конечно, я чужеземец. Но разве я виноват, что родился не здесь?
– Не виноват, – возразил судья через толмача, – но тебе не следовало приходить в Гамфазантию, где чужеземцем быть запрещено.
– Почему же?
– Гамфазанты – самый нравственный народ в мире. Мы боимся, что торговля с варварами развратит нас.
– Но откуда мне было знать ваши дурацкие законы?!
– Незнание закона – это не оправдание. Ты мог бы осведомиться в соседних странах, прежде чем так опрометчиво вторгаться в наше заповедное государство. Итак, ты подпадаешь под закон об иноземцах. Кроме того, обвиняешься в ношении оружия на территории Гамфазантии. Что ты на это скажешь?
– Конечно, у меня был меч. Носить оружие дозволено всем путешественникам во всех цивилизованных странах.
– У нас это запрещено. На самом деле Гамфазантия – единственная цивилизованная страна, поскольку гамфазанты не убивают людей. Нам нет нужды вооружаться. Только селянам в приграничных селениях разрешено носить копья, чтобы защищаться от львов. Таким образом, мы признаем тебя виновным в ношении смертоносного оружия, которое лежит сейчас передо мной. Далее, ты обвиняешься в ношении одежды.
Что? Вакар в отчаянии дернул себя за волосы.
– Только не говори, что это тоже противозаконно. Почему вы не позволите людям делать то, что им нравится?
– Возмутительно! И пахнет анархией! Стоит нам внять этому коварному совету, и прощай, нравственность! Одежду носят по трем причинам: ради тепла, из тщеславия и из ложной скромности. В Гамфазантии достаточно тепло, чтобы обходиться без одежды, а тщеславие – столь очевидный грех, что нет нужды его обсуждать. Теперь разберемся с третьим мотивом, движущим некоторыми варварскими народами… Боги сотворили человеческое тело непорочным и святым с головы до пят. Следовательно, прикрывая любую его часть, человек тем самым наносит богам оскорбление. А посему мы тебя обвиняем в ношении одежды. Если ты не согласен с мнением суда, выскажись в свое оправдание, прежде чем услышишь приговор.
– Мне действительно есть что сказать! Я бы мог объехать стороной вашу страну, но вместо этого решил предупредить вас о смертельной опасности.
– И что же это за опасность?
– Вам что-нибудь известно о гведулийцах?
– Это племя варваров, кочующее вокруг озера Линксама, далеко к востоку от нас. Ну, и при чем тут гведулийцы?
– Большая армия гведулийцев на верблюдах пересекает Таменруфт и приближается к Гамфазантии. Они собираются напасть на вас и поработить.
– Откуда у тебя такие сведения?
Вакар рассказал о магическом действе в тронном зале короля Авоккаса. Судья потеребил куцую бороденку.
– Возможно, это правда, а может, и нет. Разница невелика.
– Невелика разница между жизнью и смертью?
– Ты неправильно понял. Противостоять агрессии силой неэтично, ведь в схватке мы можем нечаянно убить кого-нибудь из гведулийцев. Когда они придут, мы объясним, что здесь нечем поживиться – у нас нет ни золота, ни драгоценностей, ни красивой одежды. Если они проголодаются, мы их накормим, а затем вежливо попросим покинуть Гамфазантию. Оценив широту нашей души, они, несомненно, так и поступят.
– Да неужели? Господин судья, эти разбойники сначала убивают, а уже потом рассуждают об этике. Если вы не…
