До XIX века пейзаж никогда не понимали как отражение внутренних чувств. Всегда его понимали как декорацию, предмет описания, как предмет любования, но не как поле переживаний. И люди, которые обычно любят искусство XIX века и отрицают современное искусство, считают искусство XIX века естественным, отражающим их естественную установку, а искусство современное – неестественным. Они не понимают, что искусство XIX века столь же неестественно, сколь и современное. Нигде никаких естественных отражений естественного опыта нет, но, наоборот, идет очень серьезная и тонкая работа с собственным душевным и интеллектуальным опытом.
В постмодерной критике культуры появляются и новые термины для обозначения опыта тождества (идентичности) и опыта различения. Например, у Деррида есть знаменитый, довольно скандальный термин «фаллологоцентризм» – господство мужского в психоаналитическом смысле логоса как рационального начала в европейской культуре. Этот термин восходит к психоанализу Лакана, потому что именно Лакан придал психоанализу особое культурное измерение и стал говорить о мужском господстве как о господстве фаллоса – постоянном экстатическом господстве, устойчивом присвоении себе эротического экстаза, упорном стремлении свести все различия к какому-то тождеству.
С этой точки зрения недостатком европейской культуры было не то, что в ней просто господствовали мужчины, что было бы слишком упрощенным феминизмом, а то, что все различения сводились либо исключительно к логическим различениям, то есть рационализировались, сводились к логическим играм и к играм словами, к культуре либо к эротическому экстазу, к сексуальной мужской активности, которая понималась как присвоение любого опыта различия. Все, мол, ничто перед любовью, все ничтожно перед экстазом любви и что вся культура – часть полового влечения, часть соперничества; культура создается из соперничества мужчин за первенство.
Итак, смысл этого термина не в том, что Деррида отрицает рационализм как таковой или мужской эротизм как таковой, а в том, что здесь он разглядел попытку превратить различия из действительного производства другого и учета позиций другого в игру с собственными впечатлениями, с собственными мыслями, в нарциссизм.
Деррида критикует такое нарциссическое состояние и противопоставляет этому нарциссизму слышание голоса. Нам знакома метафора видения как различения. Когда мы спрашиваем: «Ты видишь это?», мы имеем в виду: «Ты это отличаешь от чего-то другого?», «Видишь зайца?» или «Видишь на горизонте, едет машина?»; подразумевается, что у человека есть некий опыт различений, воспитанный зрением, но голос, по Деррида, еще более тонкий опыт различения.
Голос сам несет в себе интонации, сам в себе производит различение; и слышать голос – это озна чает еще и совершенствовать свой опыт различения. В отличие от феномена, который просто созерцается, который требует некоторого культурного опыта созерцания, голос еще и производит в человеке этот опыт.
Постмодерн был новой волной демократизации, показавшей как раз изобретенность и неестественность всех якобы естественных привычек. Как естественное часто понимаются, допустим, дружба, любовь и переживания, но как раз французские мыслители любят показывать, насколько эти чувства и эффекты локализованы исторически и связаны со вполне конкретными историческими событиями.
Этому посвящен уже упоминавшийся Европейский словарь философий, он же Словарь непереводимостей, который написала команда ведущих французских интеллектуалов под руководством Барбары Кассен. Цель этого проекта – как раз локализовать многие понятия, которые нам кажутся универсальными, показать, сколь было изменчиво их значение, несмотря на то что на первый взгляд эти понятия кажутся само собою разумеющимися.
Возьмем, например, слово «синоним». Мы со школы запомнили, что синонимы – это два разных слова, указывающих на один и тот же предмет: «гиппопотам» – «бегемот». Тогда как синонимы у Аристотеля – это две вещи, имеющие одно и то же имя, «соименные»: скажем, две Кати в одном классе – синонимы. Получается, что в истории европейской культуры постепенно произошел переход от созерцания вещей к созерцанию слов, переход от античной практики снятия природы к европейской новейшей практике снятия культуры, что подтверждает уже не раз упоминавшийся тезис Ролана Барта о постмодерне как «снятии культуры».
Поэтому получается, что значительная часть понятий, которые, как нам кажется, описывают естественный опыт, как показывается в статьях этого словаря, на самом деле являют собой культурный опыт, связанный с вполне конкретным этапом развития культуры, который потом начинает восприниматься наивно, как якобы естественный опыт.
Античная философия показала, что наши инстинкты и эмоции – это проблема, а не естественное состояние, что это можно систематизировать и преодолевать. А и постмодерная мысль стремится показать, что наши культурные установки – это тоже проблема.
Например, Деррида разбирает два варианта дружбы – аристократическую дружбу, основанную на тождестве, и демократическую, основанную на различии. Он говорит о том, что мы не решим проблему, как относиться к эмигрантам, как решить межнациональные конфликты, каким образом преодолеть социальные трения в нашем обществе, пока мы не будем понимать дружбу более демократично, не в смысле «друг – второе я», а в смысле «друг – всегда другой».
Нужно заметить, что само понятие «дружба» в европейской философии гораздо шире простого бытового отношения. Например, у Декарта есть понятие «дружбы с истиной», принятие истины как чего-то своего. Для Деррида дружба с истиной уже будет не опытом тождества, а опытом различения, что дружба с истиной – это способность услышать истину как голос друга и отозваться на этот голос, не забывая, что на всю истину ты и не претендуешь.
В США тема различий в основном выступает в рамках мультикультуралистских проектов, то есть часто проектов политизированных и изобретаемых для удовлетворения вполне частных интересов политиков.
Наконец, нам надо сказать еще об одном важном подходе к различиям в XX веке – герменевтике.
Герменевтикой (от имени Гермеса – древнегреческого бога-толкователя, считавшегося изобретателем письменности) называется искусство интерпретации. На основе герменевтики создан ряд важных в современной теории культуры направлений: рецептивная эстетика (Вольфганг Изер), «производство присутствия» (Ханс Ульрих Гумбрехт) и другие.
Рецептивная эстетика вводит такое понятие, как имплицитный читатель, слушатель или зритель. Это субъект, который подразумевается произведением. Его произведение конструирует. Он часто не совпадает с эксплицитным, реальным читателем или зрителем. Бывает, что такое несовпадение становится роковым, отсюда непонятность и непризнанность некоторых произведений, но в конечном счете именно имплицитная норма восприятия и становится культурной нормой, породив целый ряд культурных практик.
Герменевтика возникла еще в Античности. Тогда существовали две тесно связанные дисциплины – герменевтика и экзегетика. Экзегетика (буквально – истолкование) – это понимание тех текстов, которые в данной культуре признаны священными. Например, для греков поэмы Гомера, бесспорно, относились к священным текстам, они обосновывали существование греков как политическую реальность. На Гомера ссылались в политических, экономических, военных спорах, в его поэмах находили уроки войны и мира.
