Едва я приступила к десерту, как в столовую пожаловал мой незнакомец. Он подошел к столу и обратился ко мне:
— Прошу извинить меня за мое поведение. Легким кивком головы я дала понять, что ждала его извинений и принимаю их.
— Я очень озабочен состоянием моего друга, — сказал он.
— Это можно понять.
— Он болен, и его нельзя беспокоить.
— Обещаю, что не потревожу его.
Теперь у меня была возможность разглядеть его получше. Это был интересный мужчина с загорелым лицом; на голове у него был темный парик, но я почему-то была уверена, что под ним — белокурые волосы. Глаза у него были светло-карие, а брови — густые и темные. Квадратный подбородок с ямочкой говорил о том, что он человек чувственный и в то же время жесткий. Озорные огоньки светились в его глазах. Он чем-то волновал меня, но, быть может, я всего лишь испытывала тайное удовольствие от общения с этим мужчиной.
Я пыталась не думать о Бо, но опять поймала себя на том, что мужчина волнует меня именно потому, что напоминает его.
— Можно мне присесть рядом с вами? — спросил он.
— Почему же нельзя? Это общая столовая, к тому же я ухожу.
— Вы должны понять, как я расстроился, когда обнаружил, что рядом с моим другом оказался посторонний человек.
— Посторонний человек? Вы говорите обо мне?
Он положил локти на стол и в упор посмотрел на меня Я увидела восхищение в его глазах, и, сознаюсь, мне это было приятно Вы красивая девушка, сказал он.
И как только вам разрешают ездить одной?
Не будем говорить об этом, ответила я холодно, однако, подумав, решила, что мне ни к чему вводить его в заблуждение, и добавила:
— Я не одна, со мной слуги. Увы, им пришлось искать себе другое пристанище Я часто езжу этим путем, но впервые мне так не повезло.
— Пожалуйста, не считайте это невезением Признаюсь, я был зол, но теперь радуюсь тому, что мне представилась возможность познакомиться с вами. Могу ли я узнать, как вас зовут?
Я испытала легкое замешательство Я уже поняла, что он человек вспыльчивый Тем не менее, он извинился, и мне не хотелось быть с ним излишне черствой — Меня зовут Карлотта Мэйн А вас?
— Я увидела, что он удивился.
— Карлотта Мэйн? — повторил он. — Значит, вы из семьи Эверсли?
— Вы знаете мою семью?
— В какой-то мере. Лорд Эверсли.
— Он сын моей бабушки от первого брака.
Понятно, а Ли?
— Он мой отчим У нас запутанные фамильные связи.
— Не преувеличивайте. Я полагаю, генерал Толуорти тоже имеет отношение к вашей фамилии?
— Вы правы. Похоже, что мы не так уж незнакомы. Хотелось бы узнать что-нибудь и о вашей семье. Как вас зовут?
— Э… Джон Филд.
[1]
— Никогда не слышала о Филдах.
Значит, не все поля принадлежат Филдам, отшутился он.
Неплохо было бы встретиться с вами при более удобных обстоятельствах.
А я хотела бы пожелать вам благополучно доставить вашего друга в Лондон.
Спасибо, ему нужна врачебная помощь. Мы так боимся за него!
Я сочла эти слова за повторное извинение и встала, чтобы удалиться. В его нахальном взгляде было что-то волнующее. Он разглядывал меня слишком откровенно, и я, имея некоторый опыт общения с мужчинами, поняла, что он делает мне оценку — в определенном смысле. Я чувствовала себя очень неуютно оттого, что он так напоминал мне Бо, который немало, рассказал мне о повадках мужчин.
Он тоже встал и раскланялся. Выйдя из столовой в холл, я взяла со стола свечу и направилась к себе, но на лестнице столкнулась с женой хозяина и служанкой. Они несли наверх еду, очевидно, для гостей. Я поняла, что этот Джон Филд приходил в столовую только для того, чтобы извиниться передо мной.
Я вернулась в свою каморку и, увидев в замочной скважине ключ, обрадовалась так, как радуются неожиданной находке, а повернув ключ, почувствовала себя в полной безопасности.
В каморке было душно Я подошла к оконцу и обнаружила, что его можно открыть. Тогда я распахнула его, и дышать стало намного легче.
Я села на табурет. Было около десяти часов вечера. Мне предстояло провести еще несколько часов в этой каморке в ожидании рассвета.
Внезапный порыв ветра из оконца задул свечу. Я вздохнула с досадой, но поленилась зажечь ее снова. С неба светила половина луны, ночь была довольно ясной. Мои глаза начали привыкать к темноте, и я, к своему удивлению, обнаружила ярко освещенную щель в стене. Я решила обследовать ее.
«Должно быть, в этом месте когда-то была дверь, которую потом заколотили», — подумала я и убедилась, что, действительно, так оно и есть. Дверь забили досками, но очень неряшливо. Моя каморка, по всей вероятности, служила когда-то гардеробной или чем-то в этом роде и сообщалась через дверь с соседней комнатой. Кому-то пришло в голову разделить комнаты совсем, и меньшую из них предоставить служанке.
Сбоку у двери осталась незаделанной щель. Я заметила ее только потому, что сидела в темноте, а в соседней комнате горела свеча. Разглядывая щель, я услышала смутный гул голосов. Сначала я подумала, что он доносится из коридора, но потом поняла, что голоса пробиваются ко мне через щель в стене.
В соседней комнате Джон Филд с его людьми бурно обсуждал какой-то важный вопрос. Я удивилась, ведь сейчас они должны были сидеть за столом и есть жареного поросенка, которого жена хозяина со служанкой незадолго до того принесли им наверх.
Неожиданно я услышала, как кто-то произнес мое имя. Я насторожилась и приложила ухо к щели.
Я узнала голос Джона Филда.
— Карлотта Мэйн… наследница… из рода Эверсли… Надо же такому случиться, чтобы она этой ночью оказалась здесь…
Снова гул голосов.
— Я чуть не убил хозяина. Я ведь ясно сказал ему: нас никто не должен беспокоить…
— Стоит ли так опасаться девушки?..
— Я же сказал: она из рода Эверсли…
— Ты с ней разговаривал?
— А как же! — Он засмеялся. — Такая красотка, и знает себе цену!
— Похоже, она тебе приглянулась? Не так ли, Хессенфилд?
«Хессенфилд?» — подумала я. А он сказал, что его зовут Джон Филд. Значит, он никакой не Джон, и они не просто перевозят тяжело больного к врачу — зачем же шесть человек для такого дела? Ну, пусть это были бы слуги, а ведь, если судить по разговору, на то не похоже.
Я снова услышала его голос:
— Наверняка она — страстная красотка…
— Сейчас не время обсуждать ее достоинства, — сказал кто-то из них.
