Обычная каша, похожая на вид на нашу манную, и напиток, по запаху походящий на компот, для голодной меня были чуть ли не амброзией и нектаром. Паранойя, правда, пару раз шевельнулась (это же классика жанра – подмешивать всякую гадость в еду), но я отмахнулась от неё, отметив, что всем на меня абсолютно пофигу, да и как бы кто из адептов успел подмешать мне какое-нибудь зелье, если я взяла еду прямо из рук поварихи?
Так что я со спокойным сердцем съела свою порцию, отнесла поднос и лёгкой походочкой отправилась в свою каморку, уверенная, что на сегодня мои злоключения, как и обязанности, закончились.
А зря.
Уже привычным движением открыла скрипящую деревянную дверцу своей каморки, задумчивая и полусонная, как сомнамбула, как вдруг писклявый визг Иннокентия заставил меня вздрогнуть и очнуться:
– Стой! Не входи!!
Но было поздно. Я, переступив порог, непонимающе моргнула, уставившись на диван, и… на меня опрокинулось выжидательно зависшее в воздухе ведро.
Ведро, полное какой-то вязкой чёрной слизи, окатившей меня с ног до головы.
– Аааа!!! – Заверещала я, проведя по лицу рукой, – фууу…
На ощупь и запах нечто вроде смолы… Ощущение непередаваемое. С языка сами собой срывались… не очень хорошие эпитеты в адрес этого мира, академии и в особенности адептов.
Внутри словно прорвало плотину. Бессвязная ругань, невесть к кому обращённая, лилась изо рта так же непроизвольно, как и слёзы по перепачканному лицу.
Кто бы знал, как я всё здесь ненавижу…
– У тебя речь, как у сапожника, – тихо отметил «царский диванчик», но мне в данный момент было глубоко наплевать на подобные комментарии, – Чем выть волком и на жизнь жаловаться – пошла бы помылась. Кажется, эти ургховы адепты добавили зелье для облысения…
Я даже дышать перестала.
– Что?! – По поросячьи взвизгнула, судорожно тряхнув головой, отчего на полкаморки разлетелись чёрные брызги, – А раньше сказать не мог? А предупредить?..
– Да я ж пытался, – виновато ответил тот, – Не успел…
Я его уже почти не слушала, суматошно бегая по каморке в поисках мыла и сменной одежды. Благо, оные нашлись быстро, и я, на автомате схватив и ведро для стирки, пулей помчалась в ванную, молясь всем богам, чтобы там было не занято.
А пуля, как известно, летит только в заданном направлении, не сворачивая, так что неожиданно появившееся из-за угла препятствие я не обогнула, а врезалась в него со всей дури.
К слову, препятствие не выдержало такого напора и неожиданности, так что мы вместе свалились на пол, а я щедро поделилась с ним «подарочком» адептов.
– Тьма! – Прошипел несчастный некромант, а это был именно он, – О Пресветлая!.. – Ещё больше офигел он, оценив мой шикарный видок и сделав какой-то странный жест, вроде отпугивания злых духов.
М-да, наверное, у меня была бы та же реакция, если бы из-за угла на меня навалилось чёрное с ног до головы существо с торчащими во все стороны волосами, в чёрном балахоне и с огромными безумными глазами человека, готового к убийству.
Отскочившее ведро жалобно звякнуло и покатилось прочь с места ДТП по начищенным до блеска скользким плитам.
Даже ведро не выдержало нервотрёпки и сбежало.
– Кейтлин? – Удивлённо моргнул Вернер, приподняв брови, – Эм…
– Не спрашивай, – обречённо вздохнула я, снова мысленно наградив себя медалькой «победителя по жизни» и неуклюже попытавшись встать.
– Ладно, – тактично кивнул тот.
Поскользнулась на ещё мокрых плитах и снова всей своей тушкой упала на приподнявшегося было некроманта. Так сказать, ещё раз оправдала заслуженную медальку.
– Прости, – Вспомнив о зелье облысения, быстро пробормотала я, вскочив, и со скоростью света понеслась дальше.
– Подожди, я что к тебе шёл-то. Кое-кто хотел научиться метать ножи. – Напомнил тот, поднявшись.
Я аж притормозила.
Одно дело пообещать по пьяни, проиграв в карты. Но он же наследник графства! Сделал вид, что забыл, и никто не пикнет даже.
Вот не верю я в добрых принцев. И графёнков тоже. Не верю, и всё.
И пусть графёнок он постольку поскольку, графство их мизерное и по факту состоит из одних деревень, далёких от столицы, и состояние у его семьи небольшое, но всё-таки. А сам Вернер… он вроде как кажется обычным таким хорошим «свойским» парнем с простецкой искренней улыбкой, но он некромант. А они все, наверное, странненькие. Всё время работать с трупами, брр…
Да, я вешаю ярлыки. А как тут иначе, если почти ничего не знаю об этом мире?
– Ты серьёзно? – Удивлённо нахмурилась я, от чего лицо с уже подсохшей субстанцией наверняка ещё больше стало напоминать чёрта.
– Куда деваться? Слово надо держать, иначе какие мы дворяне… – пожал плечами тот.
Ну спасибо… Всё равно что: «ты бездарность, но раз я пообещал»…
Какие мы честные!..
Паранойя, не верящая в честность, проснулась и потянулась. А, впрочем, потом подумаю над причинно-следственными связями, а пока надо брать, коль дают.
– Хорошо. Давай завтра, утром, перед занятиями? – Предложила я.
Тот чинно кивнул, и, окинув меня насмешливо-сочувственным взглядом, предпочёл побыстрее сбежать обратно.
Все вы, мужики, такие… для вас стараешься, обливаешься косметической грязью, а вы… эх…
Вспомнив о самом важном, я снова со всех ног понеслась к ванной.
… в ванной было не занято, но многого мне это не дало. Рыдая на всю академию и давясь слезами, я провожала взглядом сползающие вместе со «смолой» огромные клоки волос.
Пусть и неухоженных, но длинных и густых волос красивого оттенка тёмного гречишного мёда…
В прошлом мои волосы были очень тонкими и ломкими, и росли неимоверно медленно. Что бы ни делала – ничего не помогало. Приходилось довольствоваться средней длиной, а между тем я с детства мечтала о длинной густой «гриве». И вот…
Выходила я из ванной с зарёванным лицом и совершенно… абсолютно лысая. Волдеморт – и то краше. А потому я, хоть и морально высохшая, но злая, как тысяча чертей.
Есть вещи, которые делают женщину опаснее любого мага. Война – значит война.
* * *
Вздохнув, я тихонько постучала в знакомую дверь в женском корпусе под номером двести одиннадцать.
Спустя секунду дверь открылась, явив мне уставшую мордашку Лины.
– Катя? – Недоумённо нахмурилась она, оглядев меня с ног до головы, – Что-то случилось?
– Случилось… – угрюмо буркнула я, – Случилось – это мягко говоря.
В подтверждение своих слов одним движением развязала косынкой завязанную на голове тряпку, продемонстрировав лысину.
