– Да больно шустро девки из его покоев летели, – тихонько проговорила служанка.
Лорд услышал ее слова и гневно ощерил враз ставшие острыми зубы:
– Говори, да не заговаривайся! Ни одну он и пальцем не тронул, только самой наглой по заднице наподдал! Остальные сами, дуры заполошные, визг подняли! – Жером потер покрасневшие от недосыпа глаза: – Ладно, ты все поняла, сделай из девочки конфетку, а я за ней зайду.
Служанка только кивнула и поспешила в хозяйское крыло.
* * *
Марина спала, удивляясь тому, что не звенит будильник. «Наверное, сегодня выходной, – вяло думала она сквозь сон, да и темно еще, а одеяло такое уютное, теплое…»
Сон разрушил стук в дверь. Девушка вскинулась, враз вынырнув из сонного уюта, а в двери уже входила немолодая женщина в синем форменном платье и белом переднике.
– Доброе утро, лиэль, пора вставать, – произнесла она и, как в фильмах, подошла к окну, специальной палкой раздвинула тяжелые шторы, давая дневному свету проникнуть в комнату. Марина с удивлением наблюдала за ней. После штор горничная переключилась на камин – разгребла золу, собрала ее в ведерко, а на тлеющие угольки уложила пригоршню щепок и, опустившись на колени, дула, пока нежные язычки огня не обняли сухое дерево. Потом уложила сверху тонкие поленья и поднялась, отряхивая руки.
– Вставайте лиэль, – поторопила она, – нужно покушать, выпить лекарство и принять ванну. Сегодня вас увидит лорд Грей.
– Лорд Грей? – Марина завозилась под тяжелым одеялом, выбираться на прохладный воздух ей совершенно не хотелось.
– Наш альфа, – ответила женщина, выходя в коридор.
Вернулась она с тяжелым подносом. Поставила его на изящный столик из темного дерева, придвинула кресло, критически осмотрела получившуюся композицию, подкинула дров в очаг и подошла к постели с теплым халатом:
– Вставайте же, лиэль!
Девушка выбралась из постели и сообразила, что перед ней, пожалуй, самый лучший источник информации. Служанке ничего от нее не надо, а значит, она не станет лгать.
– А почему вы меня называете «лиэль»? – спросила она, накидывая теплую ткань на плечи.
– Так у нас обращаются ко всем, кроме лорда. Женщина – лиэль, мужчина – лиэр.
– Спасибо, а я думала, что те мужчины, что принесли меня сюда, просто не смогли произнести мое имя.
В глазах служанки мелькнул слабый интерес, но она выразительно подвинула кресло, намекая, что пора садиться за стол.
Усадив Марину, Кринесса принялась взбивать матрас, расправлять простыни и одеяло. Тем временем невольная гостья посмотрела на предложенную еду. На тарелке была каша, похожая на овсяную, рядом лежал кусок серого хлеба, покрытый чем-то белым, похожим на творог, в кружке плескалось теплое питье, пахнущее медом. Вздохнув, Марина взялась за ложку. Дома она не завтракала, но знакомый кубок, накрытый крышкой, напоминал, что лекарство следует пить на сытый желудок.
Девушка как раз успела поесть, когда служанка закончила уборку в комнате и позвала Марину в купальню. Этого помещения она еще не видела и поразилась его великолепию. Каменные стены здесь были не уныло-серыми, а нежно-оливковыми. Незнакомый камень, казалось, впитал летнюю зелень и солнечный свет и щедро отдавал все это просторной комнате. Справа размещались кушетка, жаровня, туалетный столик, какие-то сундуки и шкатулки. Слева просторный бассейн с парой ступенек, а за ширмой обнаружились другие необходимые в этом месте приспособления.
Марина была изумлена и роскошью, и техническим совершенством сантехники, абсолютно не характерными для средневековья. Девушка высказала свое удивление вслух, поглаживая отполированный бортик бассейна. Служанка, насыпая в воду мыльный песок, пояснила, что замок был построен на остатках эльфийской крепости. Оказывается, многие технические новинки оборотни переняли от своих давних заклятых друзей.
– У нас очень тонкий нюх, поэтому мы любим чистоту, – приговаривала она, растирая девушку жесткой рукавицей до красноты.
Волосы промывались очень тщательно, полоскались в нескольких травяных отварах и бережно кутались в отрез шелка.
– Эта ткань помогает придать волосам блеск. Чем ярче сияют волосы, тем здоровее и прекраснее женщина! – пояснила горничная.
Марину удивило столь трепетное отношение к прическе, но, мудро вспомнив, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, она промолчала. Правда, на ум пришли слова знакомого ветеринара о том, что у животных шерсть служит индикатором здоровья – чем гуще и ярче, тем лучше.
После служанка укутала нежную человеческую лиэль в халат, присела на скамеечку и принялась обрабатывать ей ногти. Она втирала в огрубевшую кожу различные мази и сокрушенно качала головой:
– Как же можно так не любить себя, лиэль!
Марина отмалчивалась. В последнее время она и впрямь жила по инерции – работа, дом и снова работа. Рутина, помогающая заглушить боль и разочарование, давно поселившиеся в ее сердце. Особенно тяжело и больно ей было однажды перед Новым годом. Тогда трогательно ухаживающий за нею коллега набрался на корпоративе халявного дешевого коньяка и притиснул ее в подсобке. Не узнал он её, непривычно подкрашенную и нарядную! Жарко облапал и, пьяно посмеиваясь, рассказал, как «на спор» пообещал «завалить гордячку из маркетингового».
– Она такая кислая, что у меня скулы сводит, – жаловался он «гордячке», – но я по пьяни Сереге штуку баксов проиграл! Ты прики-и-инь?.. Вот и корячусь теперь, уха-а-аживаю! А вы, м-милая девушка, неужели не утешите бойца, пострадавшего на «любовном фронте»?
Марина оттолкнула пьяного нахала и ушла, заявив, что коллега проиграл. После праздников «спорщик» пропал из ее жизни. Только вот мысли после этого «приключения» стали совсем беспросветными. Если бы не подруги… Задумавшись, Марина чуть не расплакалась – ведь было же в ее жизни хорошее! Было! Учеба, подруги, веселые посиделки перед сессиями, поездки к бабушке, ленивые теплые дни у маленькой речушки, земляника, кружащая голову ароматом. Ей было что терять в своем мире!
Вздрогнув, девушка отвлеклась от своих мыслей и обнаружила, что Кринесса уже закончила растирать, подпиливать и полировать. После маникюра и педикюра служанка закутала лиэль в горячую махровую простыню, а потом сразу – в ледяную. Затем растерла тело сухой тканью и, пока оно не успело остыть, подала тончайшую сорочку с вышитым краем. Поверх сорочки полагалось платье, такое же легкое и невесомое, с ажурными рукавчиками и глубоким вырезом. Эти две тонкие тряпочки совсем не давали тепла. Марина сразу начала дрожать, чувствуя, как тянет холодом от стен и окон. Покачав головой, горничная одобрительно проворчала:
– Совсем как госпожа!
Она покопалась в шкафу, отыскала там большую красивую шаль и накинула ее Марине на плечи.
Девушке показался нелепым этот огромный кусок ткани, безжизненно свисающий поверх платья. Она немного собрала шаль складками, уложила их так, как ей показалось удобным, а служанка вдруг приложила к ее груди драгоценную булавку, удобно скрепившую драпировку.
