Закончив купаться, я вытерся полотенцем и надел всё новенькое, кроме старого обгоревшего и вонючего шлемофона – вот его я сменить забыл. Старую форму убрал в магазин, если понадобится, лучше новую куплю, документы у меня в порядке, я у того офицера СД их забрал, как и жетон, автомат на боку, вещмешок за спиной. Так и побежал к неизвестным, которых карта пометила зелёным цветом. Своим нужно помогать, особенно если это лётчики, а если дальняя разведка – вот уж в чём сомневаюсь, – то предоставлю их самим себе. Эти зубры могут и к своим отправить.
От неизвестной группы меня отделяло почти два километра, а в это время в лес вошло несколько групп немцев, карта отобразила не меньше трех, но могли быть и другие, которых она не видела. Меня ищут? Если только с собаками. Могут ведь и на наших наткнуться. Надо бы ускориться и перехватить их, иначе худо будет.
Постоянно поглядывая на карту, я бежал изо всех сил. Правда, пребывал я не в лучшей физической форме, поэтому иногда приходилось переходить на шаг, чтобы перевести дыхание. Можно сказать, применял способ легионеров: пятьсот метров бежал, пятьсот шёл. Однако всё же успел. Когда до наших оставалось метров сто, я перешёл на шаг и стал красться, потому как до немцев было тоже не так уж далеко. Присев у куста дикой малины, я изучил участок леса, где должны появиться наши. Выходили они как раз на меня. Зная направление движения, предсказать их маршрут труда не составило. И вот закачалась ветка кустарника. Сорвав с куста незрелую ягоду, я закинул её в рот и стал пережёвывать, глядя на советских лётчиков. Тут уже не спутаешь, летуны и есть. Они без особой опаски направились к противоположному краю леса. Двигались в сторону Буга, явно планируя добраться до своих. Я же прикинул, как выйти к ним, чтобы не напугать и шуму не наделать. Да просто встал и пошёл на них, чтобы издалека меня рассмотреть успели и прийти в себя.
Послышался негромкий возглас, и летуны попрятались кто где. Большинство залегло за деревьями. Кстати, не у всех имелись лётные комбинезоны, трое были в красноармейской форме, но все со шлемофонами. Меня успели осмотреть, посовещались – шёпот донёсся, – и пришли к какому-то неправильному выводу – встретили с пистолетами в руках. Конечно, они сразу рассмотрели, что я свой танкист, – по характерному шлемофону, такие носили только советские танкисты, так что, скорее всего, их смущали причины моего тут появления. Всё же за границей находимся, в Польше. Одно порадовало, шуметь они не стали, а ведь ближайшая группа немцев всего метрах в восьмидесяти от нас была.
Что видели летуны? Советского танкиста в нечищеных пыльных сапогах – а некогда мне было! – в новеньком, без пылинки комбинезоне, у которого ещё складки сохранились, и потрёпанном шлемофоне. При оружии – автомат со мной был, да вещмешок. То есть сразу понятно, что не беглый из лагеря, но кто тогда? И вот старший вышел мне навстречу. Я рассмотрел в вороте комбинезона голубые петлицы, там по две шпалы было. Майор.
Свой френч я сдал в магазин – лишний груз, в вещмешке у меня в основном продовольствие, – так что в каком я звании, он не знал. Я засёк движение боковым зрением и, замерев, повернул голову, присел, сдёргивая автомат с плеча, после чего, пригибаясь, подбежал к майору, который, видя мои действия, тоже присел, укрываясь за деревом.
– Немцы, товарищ майор. Это они за мной охотятся. Мы тут в тылу повеселились изрядно, аэродром уничтожили, целый полк в труху, потом бронепоезд расстреляли и огромное количество складов. Да вот загнали нас сюда. Я единственный выживший из роты. А вы из дальней бомбардировочной?
Говорил я шёпотом – майор и сам уже видел движение в стороне и слышал оттуда лай собак, – и он так же шёпотом ответил:
– Да. Майор Гаврилов. Ты кто будешь?
– Старший лейтенант Шестаков, командир роты тяжёлых танков. Устроили рейд по тылам противника, вон даже через Буг проскочили. Надолго суки нас запомнят. Товарищ майор, уходить нужно. В ту сторону, по ветру, я замыкающим, табачком след присыплю, чтобы собаки его не взяли.
– Хорошо.
Тихонько подозвав своих – знакомиться будем позже, – стали отходить в сторону от немцев, а я присыпал след ядрёной махоркой. Оторвавшись от преследования, мы спустились в овражек и собрались плотной группой, лишь один паренёк-сержант сидел наверху, головой крутил, но прислушивался, что происходит внизу. Я расположился на склоне, кинув рядом сидор и поставив автомат между ног. После чего посмотрел на лётчиков. После официального знакомства я услышал вполне логичный вопрос о том, что тут делаю. Живописал им похождения своей якобы роты, чем, конечно, произвел впечатление на летунов. Сообщил, что в роте была секретная техника, и все танки, после того как они выходили из строя, пришлось уничтожать. Во время рассказа я достал из сидора два свежих каравая и две банки свиной тушёнки, делал бутерброды и передавал летунам. Про того, что наверху, и себя тоже не забыл. Летуны в ответ поведали, как они тут оказались, при этом не забывая уплетать за обе щеки. Сбили их вчера ночью, так что они уже почти сутки не ели, как оказалось, сухпайков с собой на борт не брали, чем меня удивили. Только термосы с чаем на борту были. А бомбили они варшавский железнодорожный узел.
– Понятно, – кивнул я, убирая остатки съестного обратно, а банки тщательно закапывая. – Я так понял, вы к нашим идёте? Могу помочь.
– Это как? – поинтересовался Гаврилов.
– Всё просто, задание-то мы не выполнили. Приказ был уничтожить на земле авиацию противника, то есть его аэродромы. С первым нам повезло, сработали красиво, а потом воздушный разведчик следил за каждым нашим шагом, так что сами понимаете, с дороги нашей всё убиралось, аэродромы пустели. Сейчас, когда немцы думают, что моей роты больше нет, можно этим воспользоваться. Устроим налёт на такой аэродром, ближайший в двадцати километрах, бомбардировочный, и вы отправитесь к своим воздухом. Лётчиков, что могут управлять самолётом, среди вас сколько?
– Я и мой бомбардир, он тоже пилот, – указав подбородком на старлея, что сидел неподалёку от меня, сообщил Гаврилов.
– Ну вот видите, уже два самолёта угнать можно будет. Главное, чтобы вы разобрались в управлении незнакомой техникой.
– Это зависит от типа машин, что будут на аэродроме, – ответил бомбардир.
– Всё это, конечно, хорошо, но как это сделать? – спросил Гаврилов. – Вдевятером атаковать аэродром? Я ещё не настолько сошёл с ума.
– Когда мы прорвались через Буг в Польшу, то смогли захватить несколько немецких танков, и один из них спрятан в этом лесу. Собственно, я как раз к нему и шёл, когда с вами повстречался. Боекомплект там полон, припасов немало, баки полные. Машина новенькая, танк третьей модели. Вот только вдевятером, боюсь, не уместимся. А из леса нужно уходить как можно быстрее, больно уж моя рота разозлила нацистов, и они видели, как я скрылся в лесу после того, как уничтожил свой танк. А ловят меня, как видите, с собаками.
– Даже с одним танком аэродром не захватить, как и самолёты, а под огнём взлетать – это верная смерть, – снова нарушил тишину Гаврилов, которому как командиру передали бразды общения со мной.
