Начну с двух ближайших фронтовых аэродромов. Так удобнее, и полосой от окрестностей Кракова пойду до Люблина, зачищая авиационные части. Потом посещу транспортный, отправлю ребят к нашим. Паника, конечно, поднимется, но надеюсь, к концу ночи я всё успею выполнить. И свалю за зону поисков, а после такой пощёчины искать меня будут ну очень серьёзно. Неплохой маршрут получается.
Два поста на мостах было не объехать, а меня там обязательно остановят. Пришлось переправлять мотоцикл на лодке, благо опыт уже был. Я едва успел до наступления темноты прибыть на место. Сто километров преодолел без малого. Серьёзно тут оборона возведена: окопы, пара противотанковых пушек на въезде, зенитки. Рота в охране, не меньше. Показуха. Видать, кого-то из местных старших офицеров знатно поимело вышестоящее начальство.
Вызвав танки, я атаковал. Уничтожение аэродрома заняло у меня едва полчаса. Продав всю подбитую и целую технику, я подошёл к «шторьху», как назывался небольшой самолёт-разведчик. Помнится, я такой уже сбивал, когда на БТ-7 работал. У шасси лежал связанный немецкий лётчик, который согласился быть моим пилотом. Уговаривать я теперь умею. Заодно подучит меня управлять этим транспортным средством, по его словам, это не сложнее мотоцикла, а я человек грамотный, технически подкованный, думаю, справлюсь. Мотоцикл свой я уже продал, поэтому, развязав пилота, велел подниматься в воздух. Этот маленький шустрый самолетик может совершить посадку где угодно. Вот теперь я точно везде успею. А такие связные самолёты бывают на многих аэродромах, что мне тоже пригодится.
Посадку совершили за три километра от второго аэродрома, там место удобное было. Снова связав летуна, я вызвал танки и покатил к аэродрому, где царила явная оживлённость. Похоже, дошла до них информация об уничтожении первого аэродрома. Между ними всего-то меньше ста километров. Тут поработал тщательно и с гарантией, изрядно поднявшись в баллах. Раскатал всё, действуя по старой тактике. Начинал с уничтожения охраны и зенитчиков, потом личного состава, а по завершении уничтожил свою технику. Я понимаю, что моя «десяточка» стоит три миллиона, и каждый раз покупать заново – суммы большие выходили. Но продажа захваченной техники вполне позволяла это делать, не тратя основной счёт. На этом аэродроме, в отличие от первого, велась боевая работа, готовилась группа самолётов к ночному вылету. Я не дал никому взлететь, уничтожил всё. Ночь мне не мешала, и пытавшиеся спрятаться немцы были отлично мной видимы, спасибо карте. Так что и тут я провёл полную зачистку. Кстати, на втором фронтовом аэродроме я купил новые танки, француза шестого поколения, модель ARL 44, японца – четвёртого, модель «Тупе 95». Японца на две трети модернизировал после уничтожения аэродрома, а француз получил ходовую, двигатель и орудие с семидесяти шести миллиметров сменил на девяносто. Остальные тоже модернизировал, например китайца полностью, а немцу осталось купить максимально возможное орудие, и можно будет копить на «Тигр».
Вернувшись к связнику, я сел на место пилота, и лётчик стал объяснять, что и как делать. Одну руку я ему освободил, чтобы показывал. Так что в воздух я поднялся сам, внизу на земле рвались танки, система самоуничтожения сработала, а мы направились к транспортному аэродрому у Кракова. Почти сто пятьдесят километров лететь. Посты внизу, наверху их нет, объезжать не нужно, красота. Хм, а самолётом действительно управлять довольно просто, самое проблемное – ночной полёт, взлёт и посадка, да ориентирование, всему этому немец меня и учил. После посадки, а она прошла благополучно, на полевую дорогу сел, я лётчика отпустил, раз уж слово ему дал, всё что мне нужно тот дал, так что он скрылся в темноте. До аэродрома километров пять было, половину я пробежал, дальше решил двигаться на технике. Вызвал танки и бросил вперёд.
Информация об уничтожении аэродромов уже расползлась, и все окрестные части подняли по тревоге. Радовало то, что не так их тут и много, но на дорогах постов появилось неприличное количество, и это тоже радовало. Я по воздуху перемещался, оставив их в дураках.
На месте появился как и обещал, даже чуть раньше запланированного. Если учесть, что на каждый аэродром я трачу от пятнадцати минут до получаса, то пока из графика не выбиваюсь. На подъезде, по множеству зелёных россыпей, я понял, что меня дожидались. Тут, похоже, человек сорок собралось, и ждут явно меня. К одному раненому присоединилось ещё двое. Это или свежие, или с эшелона, травмировались, когда выпрыгивали на ходу. Ну или были ранены, когда в плен попали, как вариант. Поэтому тянуть я не стал. Рёв приближающихся танков встревожил немцев, на аэродроме тоже не спали и сразу же запустили осветительные ракеты в небо. Ну и наши оживились – дождались. Тем более ракеты осветили характерный, хотя и непривычный силуэт «тридцатьчетвёрки», хотя на самом деле это был китаец. Да и моя «десятка» вползла в пятно света от ракет, для понимающих людей силуэт танка и длинноствольное крупнокалиберное орудие многое скажут. Тем более, когда оно грохнуло оглушительно, подавив зенитку.
Мои танки стремительным рывком атаковали аэродром, сея смерть и минимальные разрушения, в основном среди самолётов. Японец сначала отстал, но чуть позже догнал и присоединился к веселью. Личный состав на аэродроме уничтожался качественно и с огоньком, пулемётным и пушечным. Как я отметил, группа зелёных точек весьма неспешно приближалась к аэродрому, видимо не желая попасть под дружественный огонь. Как опознаться, они, видимо, не знали. Когда я заканчивал и согнал группу пленных в одно место, где они стояли с поднятыми руками, от наших замигал фонарик. А ведь мы не обговорили сигнал опознавания, сами додумались. Я повернул башню тяжа, а его из-за пожаров хорошо видно было, и тоже пару раз мигнул фарой. Это, похоже, не сильно успокоило беглецов, мой тяж стоял рядом с пленными, японец подстраховывал, а вот остальные продолжали зачистку, стрельба не стихала, поэтому вышли не все, а только двое, и перебежками, от укрытия к укрытию, направились ко мне. Потом поняли, что таким способом передвижения только вызовут у меня подозрения, и уже не скрываясь пошли напрямую. На аэродроме оказалось восемь транспортных «юнкерсов» и ещё два «шторьха». Это хорошо, мой оставался с пустыми баками, и я его продал – рассчитывал тут новый найти, и угадал.
Когда те двое подошли вплотную к танку безоружными, даже не подняли то, что у трупов лежало, я открыл люк, это уже было безопасно, и, выскользнув наружу, встал у левой гусеницы, – все, кто представлял опасность, или тут с поднятыми руками стоят, или лежат мёртвые. Ох, что-то я сомневаюсь, что среди беглецов найдутся лётчики. Одним из тех, кто ко мне подбирался, был особист Суслов. Он молча, ничего не говоря, просто сграбастал меня в объятия. Я поначалу напрягся, мало ли на приём возьмёт и руки крутить будет, но нет, тот просто так выражал свои чувства. Когда наконец разорвал объятия, я грубовато, стараясь скрыть своё волнение, сказал:
– Вот, восемь самолётов. Парочка попала под обстрел, могут быть повреждены, но остальные в порядке. Сейчас среди пленных лётчиков поищем, да и штурмана надо. Среди своих спрашивали? Летуны есть?
– Есть-есть, – порадовал меня Суслов. – У нас аж два штурмана и три лётчика оказалось. Один истребитель, но обещал справиться, если ему покажут, что нужно делать. Мы, пока добирались до города, многих нашли из тех, кто тот вагон покидал. Сагитировали вот сюда дойти. Многие уже не верили, а ты появился. Да ещё как! Какая всё-таки громадина. А мощь? Мы в километре были, а уши всё равно закладывало, когда его орудие грохотало.
