Техника моя стояла на месте, заняв круговую оборону. Орудия грохотали без замедлений, целей вокруг пока хватало. Немцы несли серьёзные потери и постепенно начали отходить. Особенно большие опустошения при разрывах вызывали снаряды моего танка, китайца и японца, что имели самый крупный калибр. Отметив, что разведчики изучают мой танк с разных сторон, я стронул свою «десятку» и направился к ближайшему зданию, где было аж двое таких любопытных. Подогнав танк к стене, развернул башню и открыл люк, чтобы защититься крышкой от пуль, после чего купил два сидора, набитых продовольствием, и закрепил за спиной ещё термос на десять литров, на грудь повесил автомат. Закинув вещмешки в пролом, я подпрыгнул, чтобы ухватиться за край высокого окна, меня тут же схватили за руки и втянули в пролом. В стену здания впились несколько пуль, но опоздали, я уже укрылся внутри. Мои танки тут же повернули башни и расстреляли двух стрелков, что едва не успели подстрелить меня.
– Спасибо, братцы, – сказал я двум бойцам.
С интересом изучая их, грязных, ободранных, я присел, чтобы шальной пулей не зацепило. Они зеркально повторили мои действия, крепко сжимая в руках немецкие карабины. Один точно красноармеец, судя по чистым петлицам изорванной гимнастёрки. Кто второй, непонятно, шаровары красноармейские, а китель немецкий. Внизу холодно, так что любое наденешь, чтобы не замёрзнуть. Оба моих вещмешка лежали у стены. Рассмотрев в полутьме кубари над воротом моего комбинезона, бойцы тут же попытались по вбитой привычке вытянуться.
– Сидите, – махнул я рукой. – Вольно. Командиры остались? Ведите меня к ним. Времени мало, а мне вас ещё из крепости выводить. Вещмешки берите, в них продовольствие, тушёнка и сухари, ну и сверху медикаментов немного. В термосе вода свежая, но его я сам понесу.
Бойцы представились, оба красноармейцами были, один из конвойного батальона НКВД, это он в немецком кителе щеголял, второй вообще водитель из автороты. Я видел, какие они худые, перевязаны какими-то тряпками, их шатало от голода и ран. Напиться, думаю, успели из фляг раскиданных тут и там тел противника. Воняло тут как на бойне – свежая кровь, разорванные кишки, в общем, не самое приятное зрелище. В пролом спускались по горе битых кирпичей.
На этом же этаже, но с другой стороны от моих танков, сгрудились немцы. Немного, с десяток, при этом половина мерцала. Приложив палец к губам, чтобы бойцы вели себя потише и вообще замерли, я осторожно снял термос и, достав две гранаты, прокрался к пролому, после чего выдернул кольца, отпуская чеки, подождал и закинул их в два разных помещения. Как прогрохотали разрывы, я вошёл в ближайшую комнату и длинной очередью на весь магазин добил подранков. А пока перезаряжался, бойцы, которые не стали ожидать в стороне, зачистили вторую комнату штыками. Таким образом, первый этаж мы полностью освободили. Один боец остался трофеи собрать, а второй помог мне спуститься в провал, где ждал проводник. Тот повёл меня куда-то вглубь. Как я видел, там находилась большая часть защитников крепости, горевшая зелёным. Туда только что доставили свежедобытые трофеи и за следующей партией пока не успели отправиться.
Добрались мы благополучно. Местные факелами пользовались, а я достал фонарик. Вот и укрытие защитников. К моему удивлению, в этой группе на четыре десятка бойцов было аж три командира. Только из четырех десятков треть неходячие были, несколько явно на грани. Среди защитников и врач был. А вообще защитники были грязны, пахли неприятно и выглядели как ходячие зомби, но с тем, что им пришлось вынести, это неудивительно. Поэтому когда толпа хлынула ко мне, я не отшатнулся, обнимая сам и давая обнять себя. Радость этих людей, уже отчаявшихся, мне была понятна, и я давал излить её на меня. Про них не забыли, пришли, помогли! Когда наконец эмоции схлынули, я передал вещмешки и термос и решил познакомиться с командирами. Один лежачий был, но в сознании, двое других на ногах, хотя тоже ранены.
– Старший лейтенант Шестаков, командир танковой роты отдельного тяжёлого танкового батальона, – представился я и, достав из нагрудного кармана документы, протянул старшему из стоявших рядом командиров. Но он передал их другому, и лежачему зачитали, что там написано.
– Младший лейтенант Августов. Командир огневого взвода противотанковой батареи. Это, – указал командир, который забрал у меня документы, на стоявшего рядом сержанта, – командир отделения нашего полка. И там лежит техник-интендант Кузьмин. Ну и военврач Осипов. Это все из командного состава.
– Лейтенант, подойди, – попросил тихо Кузьмин.
Документы мне вернули. Я присел рядом на одно колено.
– Лейтенант, там наши знают, что тут происходит? И почему ты с Украины?
Интендант был одного со мной звания, так что общаться мы могли спокойно, и пока врач следил за раздачей продуктов, мы поговорили. Кстати, врач был капитаном, судя по шпале, но на главенство явно не претендовал и сейчас перебирал те немногие медикаменты, что я выдал ему: перевязочные, антисептик, шприц и ампулы с морфием. Многое сразу пошло в дело.
– Вообще мы на Украине воюем, но ушли в дальний рейд на территорию Польши по тылам противника, уничтожаем аэродромы. У Кракова были, почти до Варшавы дошли, как поступил приказ возвращаться. В пути пленных взяли и узнали о вас.
– А до этого о нас не знали, товарищ старший лейтенант? – поинтересовался младший лейтенант-артиллерист.
– Точно не знают, да и сейчас тоже. Драпают так, что аж пятки сверкают. Минск, суки, сдали, массу войск под Белостоком потеряли в окружении, вырвались единиц. До старой границы немцы дошли, а там укреплений-то и нет, всё демонтировано и разрушено до войны, так что… Сейчас, конечно, полегче, мы на аэродромах больше четырёх сотен самолётов уничтожили, массу складов, штабов противника, но всё равно давят. А приказ у меня достаточно ясный, так что мы тут мимоходом… Парни, извините, взять с собой не могу, выведем из крепости, всем обеспечим, насчёт этого не беспокойтесь, и дальше сами. Желательно в лесу переждать, пока раненые на ноги не встанут, и можете выходить. Местным не верьте, они с радостью вас немцам сдадут. Много наших так, выходя в западных областях из окружения, в плен угодили. Они могут вам улыбаться, а сами стреляют в спину или противнику сдают. Так что смотрите сами. Ну а кто пожелает, может тут партизанить, отряд создать. От вас зависит.
– Как же так получилось-то, а? – спросил интендант надтреснутым голосом, новости я ему принёс явно не из приятных. – А как же малой кровью на чужой земле?
– Тебе как, соврать или правду-матку врезать? – хмыкнул я. – Смотри, я легко, я по сути смертник, и в любой момент мою роту уничтожат. Окружат, авиацию натравят, и всё, нет моего подразделения. Так что я тебе могу сказать, до чего додумался, только тебе это сильно не понравится.
– Не нужно, я понимаю.
– Ну, я так и подумал. Теперь давайте не будем терять время. Я сейчас подгоню три танка к проломам, остальные два прикрывать будут, и на них погрузите раненых, остальные пойдут пешком, укрываясь за бортами танков. Нужно объехать другие здания, пленные сказали, что в катакомбах много наших прячется. Сколько успеем. Поэтому вот что, нужно пять добровольцев, я на танках их отправлю в разные здания, те ищут наших, договариваются об эвакуации, я объезжаю и забираю неходячих, и мы прорываемся прочь. Дорогу из крепости я расчистил, стрелять редко будут, а если будут, снарядов у нас много, а наводчики у меня профессионалы, не мажут. Так что покинем крепость, дойдём до леса. Я вас там высажу, постараюсь за счёт немцев обеспечить, и ухожу. Буду шуметь, чтобы немцы искали вас в той стороне, куда я ушёл, подальше от леса. Дальше сами решите. Те, кто более-менее в порядке, передохнут пару дней и могут догонять нашу армию, кто ранен и не сможет выдержать дорогу, останется тут. Из них и можно будет сформировать партизанский отряд. Тут хорошо, Белоруссия, к нашим неплохо относятся, а вот на Украине наших при отступлении гражданские резали и убивали только так. Хуже только в Прибалтике. Там местные наши части полностью, бывало, вырезали. Пару раз, когда немцы входили в города, никого из представителей советской власти в живых не было, не выпустили, жён командиров и детей, небольшие армейские части – всё уничтожили, а немцев как освободителей встречали.
