* * *
На стадион мы пришли первыми, еще до громогласного горна. Так и не сказав больше друг другу ни слова. И да, я была права, ветер прекратился, первый снег все-таки выпал. Мокрый и липкий. Пока мы проползали полосу препятствий, он смешался с грязью и теперь был везде: в сапогах, на теплых безрукавках, свисал комьями со слипшихся волос.
Я пришла первая под удовлетворительный кивок магистра Треша. Он даже улыбнулся мне, не зло и не испепеляюще, а с каким-то горделивым видом. Будто гордился мной. И это было лучше похвалы и всяких высокопарных слов.
А когда все собрались и выстроились в ровную, грязную с головы до ног шеренгу, тренер оглядел всех и произнес вызывающе:
– Забудьте все, что я говорил на прошлых занятиях. Вы – команда. – Он повернулся ко мне. – Вы должны стоять за себя и за того, кто с вами. Не имеет значения, какими правилами вы руководствуетесь, лучше всего не руководствуйтесь вовсе. В борьбе с более сильным врагом главное… – Его взгляд переместился на Тару.
– Победить! – усмехнулась та.
– Выжить! – холодно резанул Треш. Все переглянулись.
– А теперь еще один марш-бросок десять кругов, и… – Магистр снова оглядел всех. Повторно остановил взгляд на Вьятт. – Тренироваться с сегодняшнего дня начинаем на реальном враге. Надеюсь, вам, студентка Тара – это понятно? Если вы их не убьете, они убьют вас… Нет места сожалениям, нет места сочувствию. Никаких эмоций. Только ваше будущее, которого не будет, если вы не отстоите его здесь и сейчас.
Тара побледнела, если ее отчужденную зеленость можно было принимать за бледность. Изменились после слов тренера все. Напряженность, столь же пронзительная, въедающаяся в мозг, как первый мороз, застыла на лицах.
– Марш! – прозвучал рык тренера.
А когда мы пробежали десятый круг, едва переводя дыхание, то поняли, что фраза «Будущее, которого не будет, если вы не отстоите его здесь и сейчас» – имеет самое прямое и зловещее для нас значение.
В центре стадиона стояли пятеро гоблинов и два тролля, от вида которых у Тары страдальчески исказилось лицо. Все семеро – нежить. А рядом с ними огромные монстры. Двое. Смесь волкодавов с горными ящерами. Без шерсти, вместо нее шкура ископаемого, толстые лапы, хищные морды с длинными раздвоенными языками. Монстры кинулись первыми, не дав нам даже прийти в себя. Ударили огнем из жутких пастей.
– Див, Тромп! Слева!
Голос Нориса разом привел всех в порядок.
– Искарип! – Земля взвилась вместе со снегом, прямо в морды ящерам. Пламя затухло, они завертели жуткими головами.
– Найли, второй справа!
Я порывисто развернулась, справа на меня несся гоблин, размахивая культяпками, больше похожими на дубины.
Я прыгнула, обнажая меч и собирая силу. Лиловый ударил, разрубая руку нежити пополам. Энергетический удар, нанесенный им, опалил мне кончики волос. О нечистые!
– Они маги! – успела я выкрикнуть, прежде чем меня свалила силовая волна.
Разом десяток голосов ударили четким заклятием, вой ящеров взорвал мозг. Вскрик, то ли это Дик кричал, то ли…
Худощавый паренек, имени которого я не помнила, выкрикнув неизвестное мне проклятие, вывернулся из-под разящего удара нежити и покрылся черной шерстью. Стукнули копытца, даже рожки на голове проступили. Бесенок! Удар копытами. Ого! Тролль отлетел на сотню шагов в сторону.
«Молодец!» – пронеслась у меня в голове быстрая мысль одновременно с набором собственной силы. Парень сбоку вскрикнул, я быстро развернулась. Ящер вцепился в руку Вита, не давая ему сконцентрироваться.
Лилия вспыхнула, раскидывая ворох земли, листьев, снега, и ударила в монстра. Ящер взвыл, развернулся ко мне, выпуская парня. Тот встряхнул головой, приходя в себя, и что-то шепнул, начал видоизменяться. Я уже не смотрела.
– Иди сюда, монстрик! – шепнула ящеру и вытерла губы ладонью. Монстр кинулся молча, слишком стремительно и, наверное, я бы все-таки не успела среагировать. Но ящер напоролся на острые зубы невесть откуда взявшейся росомахи. Юркая и быстрая, она когтями вспорола мягкие ткани и кинулась на помощь остальным.
– Вит! – От озарения у меня округлились глаза. Росомаха лукаво покосилась на меня, отдала честь мохнатой когтистой лапой и кинулась на тролля, напиравшего на группу из пяти ребят. Я тоже бросилась было следом…
– Тара! – Вопль Нориса заставил остановиться и найти взглядом Вьятт.
Девушка стояла у края стадиона, у ее ног лежал гоблин, а в шаге стоял тролль. Огромный, зеленый, со зверски оскаленной мордой. Тара смотрела на него широко открытыми глазами, и рука ее опускалась. Меч выскользнул из безвольных пальцев и упал к ногам.
– Тара! – От крика свело горло. Кинулась к ней, понимая: не добегу – не успею. Я остановилась, закрыла глаза. Сила. Я есть сама сила. Я не вижу. Я ощущаю. Мертвую ткань нежити. Толстую руку, протянутую к девушке-троллю. Яркий лиловый импульс скользнул в меч, в окровавленное лезвие. Прозвучали слова заклятия:
– Ар халив ротогор!
Клинок просвистел стрелой, разрывая промозглый воздух. Раздался болезненный вскрик. Я со страхом открыла глаза. Тролль оседал на землю. Лезвие вошло по самую рукоять. Норис бежал к Таре.
Хлопок ладоней. Нежить и единственный, уже порядком порубленный ящер вспыхнули мерцающими искрами и пропали в воздухе. Норис остановился, так и не успев приблизиться к девушке-троллю.
Рядом с Тарой появился магистр Треш. Схватил за плечи, начал трясти.
– Тара! Тара! Приди в себя!
Она уткнулась ему в грудь и затряслась от плача.
– Я не могу! Не могу… их…
Все застыли, глядя на плачущую Вьятт. Кто-то вытер вспотевшее лицо, кто-то с мрачным видом вложил клинки в ножны.
Тренер взмахнул рукой. Вздыбилась земля, поднимая портал. Лорд Дейн так и не отпустил Тару. С нежностью, так не свойственной ему, подхватил девушку на руки и унес в темнеющую воронку.
Норис стоял, закусив губу. Потом рывком отвернулся и пошел со стадиона.
Глава 15
Заходя в комнату, Тара бросила на меня хмурый взгляд. Я сидела на кровати и перечитывала лекции. За окном давно была ночь.
– Даже не спрашивай, – прошипела сквозь зубы.
Я пожала плечами.
– Не буду. Хотя что здесь спрашивать, все на глазах группы произошло.
Она застонала и, не раздеваясь, плюхнулась на кровать. Я снова уставилась в книгу. Не мое это дело, что там произошло между ней и магистром Трешем на стадионе. Ночные отлучки Тары и такие нежности от тренера. Она говорила, о ректоре Ригане пол-института вздыхает. Тара явно не из той половины, судя по всему, у нее совсем другой преподаватель в сердце. И мне отчего-то стало ее жалко. Хотя чего жалеть-то? Вон с какой заботой магистр на нее смотрел.
