Не стал дожидаться разрешения. После недолгой игры в гляделки с Келлером схватил учебник со стола и рванул к Бет. Прямо как в глупой игре со стульями. Музыка кончилась, кто же останется без стула? Тупая забава… Я всегда проигрывал, но не сегодня.
Нужно было сразу к ней садиться. Тогда бы на меня не таращилась вся группа. Хотя девчонки смотрят с неприкрытой благодарностью, они тоже безошибочно уловили интерес Келлера к моей Бэйли. Занято, чувак.
Вот и все, Эдди. Магия невидимки начала развеиваться, теперь на меня точно обратили внимание все в группе, но разве это имеет какое-то значение, когда пара глазок смотрят на меня со смесью ненависти, обожания и обиды, а тонкая ручка стаскивает со стула рваный рюкзак.
Кого я, блин, обманывал все утро?
— Guten Morgen, Bet.
*Доброй ночи, любимая / С добрым утром, любимый!
Глава 11 Та самая Бет Бэйли…
Бет
Существуют люди с таким мощным и сокрушительным обаянием, что это не скроешь за дешевыми шмотками, сутулостью и дурацким заиканием. Им достаточно просто появиться в твоей жизни и улыбнуться: скромно и в то же время победно. Эдвард не просто появился в моей жизни, он ворвался в мое сердце так стремительно, что я больше не успевала хватать ртом воздух. Что бы он ни сделал, находило во мне отклик, резонировало с моими мечтами и фантазиями.
Он был именно таким, как мне хотелось, а может, я влюбилась в него такого, и осознала: вот он идеал! Удивительная гармония глаз и улыбки. Никакого лукавства, вернее, лукавство как раз в избытке. Уголок губ приподнят, во взгляде мерцают демонические огоньки, придавая Эду вид настоящего дьявола, который только что заключил самую выгодную в истории человечества сделку.
Надеюсь, у дьявола глаза не Эда Хэндерсона, иначе я без боя проиграю ему свою душу и буду вечность гореть в аду. Уже горю. Страшно представить, на что похожи сейчас мои пылающие щелки. Губы не слушаются, дрожа от близости парня, напоминают мне о нашем поцелуе.
— Guten Morgen.
Мой немецкий — жалкое подобие того, как говорит Эд. Простая фраза звучит от него так, что по всему тело прокатывается волна жара и похоти, заставляет вцепиться пальцами в край толстовки и отчаянно натягивать ее на самые колени. Он словно сексом занимается со мной при помощи своего голоса, и с каждым вопросом нехитрого диалога ласкает меня самым изощренным образом.
— Какие мы молодцы, быстрее всех кончили, — тихо сообщает мне Хэндерсон, а я отдышаться пытаюсь и взгляд отвожу. Уверена, Эд, заметил мое состояние, продолжает странно ухмыляться. Довольный собой, словно силой мысли меня до оргазма довел и теперь жутко гордится этим.
Молчу. Понятия не имею, о чем с ним говорить. В голове глупости и обвинения. Терзаю уголок странички и не знаю, куда деть руки, которыми хочется потрогать сидящего рядом со мной парня. Проверить, что он не галлюцинация.
— Зачем Дженкинс носки? — с нескрываемым интересом спрашивает мой сосед.
— Не скажу, — делаю над собой чудовищное усилие, чтобы выдохнуть эти два слова, вместе с ними мое тело покидают остатки кислорода, и мне опять приходится часто и тяжело дышать, словно после марафона.
— Обиделась на меня, — его это веселит, и теперь второй уголок губ дрогнул, являя мне по-детски радостную улыбку.
— Ты не перезвонил мне, — без раздумий бросила ему упрек, пусть знает, все равно я у него как на ладони, юлить нет смысла. Сижу, пыхчу и потом обливаюсь.
— У нас собой назревал не телефонный разговор, я это при личной встрече хотел обсудить.
— Что обсудить?
Теперь он смутился, внезапно потерял свое превосходство, дав мне возможность хоть чуть-чуть на ноги вставать.
— В каком смысле? — тупо переспросил и нахмурился.
— В прямом. Что ты хотел со мной обсудить?
— Эээм? Ты сейчас шутишь со мной, Бэйли?
— Нет, — сцепила руки на груди, и послала ему самый свой властный взгляд.
Не сработало. Хэндерсон беззвучно рассмеялся, явно раскусив все мои жалкие попытки казаться крутой и холодной. Всего одного слово, сказанное без колебаний, и я снова проиграла все с трудом отвоеванные позиции.
— Нас. Мы собирались обсудить нас, Бет. Я готов, а ты?
— К чему готов? — ну вот теперь моя очередь задавать тупые вопросы, чтобы успеть продумать план контратаки.
— К обсуждению готов, а ты, кажется, нет.
— Это так не делается, Эд! Ты слишком в лоб меня спрашиваешь, и это должно как-то само собой произойти между… нами.
— Ах, вот ты как заговорила теперь, — веселье не сходило с лица Хэндерсона. — А в пятницу ты что делала? Разве, не в лоб мне сказала? Как там было? Я с тобой хочу быть, Эд, — он очень мило меня передразнил, и я рот себе ладонью зажала, вспоминая свое внезапное признание.
— Ну, хоть отнекиваться не стала. Видишь, Бет, это непросто и для меня.
— Ты свидание мне обещал.
— Угу. И мы пойдем сегодня. У тебя же нет других планов?
Замотала головой.
— Вот и славно, осталось еще кое-что. Ты расскажешь мне про Дженкинс и носки сейчас же.
— А если не расскажу.
— Расскажешь, я ночь не спал, решал этот носочный ребус. И не забывай, у меня в заложниках твой брелок.
— Можешь делать с ним, что собирался. Растворяй в кислоте, режь, жги. Эту тайну я унесу с собой в могилу, — торжественно сообщила Хэндерсону, и он смешно поджал губы.
— Ты ведь понимаешь, что только задоришь меня? Я же докопаюсь до правды все равно.
— Валяй.
— Тебя можно как-то подкупить? — снова дьявольские нотки в голосе.
— Не выйдет.
— Шантаж, угрозы, пряник?
— Я будущий юрист, Хэндерсон. С детства мечтала стать судьей.
— Мы с тобой вместе учимся, Бэйли. Тогда я буду ушлым адвокатом, создающим тебе опасные прецеденты.
Он будет чертовски хорошим адвокатом… А я очень плохим и коррумпированным судьей.
Нашу ролевую игру пришлось прекратить, когда Келлер отвлекся от пары студентов, у которых долго не клеилась работа, и написал на доске страницы со следующими диалогами для тренировки.
Следующие полчаса я полностью погрузилась в чтение и голос Эда, слушала его произношение, рекомендации, пробовала повторить.
— Тебе нужно будет позаниматься дополнительно, Бет, — вынес неутешительный вердикт преподаватель, наблюдая за нашей работой. — У меня есть пара свободных часов на неделе, можешь, записаться.
— Правда? Спасибо, мистер Келлер, я с удово…
— Мисс Бэйли уже согласилась позаниматься со мной. Я подтяну ей немецкий сам.
Эдвард сжал мое запястья и потянул на себя. Смотрела на свою руку в его руке и думала о чем, угодно, но точно не об аспирации, палатализации и неправильных глаголах.
