— Да! Не покажу.
— А, придется, — я потянулся к ней, радуясь и одновременно расстраиваясь, что к моему признанию она не отнеслись серьезно и уже забыла про него. В другой раз. Это еще ждет немного. Не сегодня. Словно перенес визит к дантисту. И понимаю же, что с каждым днем ныть будет сильнее, но ничего не могу с собой поделать, сейчас я чувствую мнимое облегчение. Выиграл немного времени с ней. Просто не буду ее целовать, пока не признаюсь нормально. Так будет честно.
— Ты чего? — Она вжалась в кресло, когда я навис над ней, с трудом уговаривая себя держать дистанцию. Посадил своего самца на строгач и теперь удерживал эту тупую скотину, прущую вперед несмотря на впивающиеся в глотку шипы ошейника.
— Меняю свою кофту на свою же футболку. Для тебя это во всех отношениях выгодный обмен, — взялся за рукав и потащил к себе.
— Погоди! Ты первый снимай!
— М?
Зверюга уже говорить не может, мычит, подыхает от возбуждения.
— Сначала ты. Потом я, — разве что не на пальцах объясняет мне Бет.
— Окей.
Смотрю на все это со стороны. Как стаскиваю с себя футболку, как корпусом поворачиваюсь к Ложечке, чтобы получше рассмотрела результат моего однообразного питания и регулярных тренировок. Вижу, как ее взгляд плотоядно изучает меня, дурею от этого, и уже ногами упираюсь в землю, когда цепь натягивается до предела и жжет мне ладони.
Поцеловать ее? Один поцелуй. Торгуюсь со своей совестью. Ну не изнасилую же я ее на переднем сидении. Это сложно и неудобно. Хотя если кресло отодвинуть, то можно изловчиться…
Злюсь на себя.
— Давай сюда толстовку, — напугал ее своим хрипом и даже прокашлялся.
— Одновременный обмен!
— Хорошо.
Не фига.
Пытается рукой прикрыться, протягивает мне грязную кофту. Ну и как же ты футболку возьмешь, чудо?
Она слишком поздно это поняла, когда уже оказалась и без худи, и без футболки.
— Эд…
Жалобно так, ласково, обиженно. Короткий выдох, а в нем словно целая вселенная из эмоций моей Ложечки.
— Я помогу, — с готовностью вызываюсь, все еще сражаясь с поводком.
Возбужденной скотине очень сложно одевать девушку, когда хочется делать прямо противоположное. Но я осторожно выправляю ей волосы, как ребенку помогаю продеть руки, а в довершение к моему и ее разочарованию пристегиваю ремнем безопасности и возвращаю подрагивающие руки на руль.
— Теперь кофе, — напоминаю себе, даже не пытаясь стряхнуть наваждение, превратившее мозги в зефир.
— Угу, кофе.
Катимся еще минут десять, изредка прерывая смущенное молчание комментариями невпопад. Она рисует что-то пальцем на запотевшем стекле, и время от времени разглядывает меня, когда думает, что я занят только дорогой. Но я чувствую ее взгляд. Греюсь в нем, чувствую, как плавится зефир. А еще стараюсь не чувствовать, как ноет зуб.
— Далековато мы за кофе, — нетерпеливо заерзала Ложечка.
— Так это ты играешь в прятки с папой, не я. Вот увожу тебя подальше от кампуса. Плюс, мы не только за кофе едем.
— А зачем еще?
— Нуууу. Сегодня было бы неплохо с тебя и штаны стянуть.
Смешная. Схватилась за свои грязные коленки, а сама смотрит с надеждой. Показушная недотрога. Можно подумать, я забыл, что было между нами в туалете. Бет Бэйли маленький пассивный сексуальный агрессор.
— Да не бойся ты, я не в том смысле, честно, — с трудом сдерживаю смех, наблюдая за ее лицом.
— А в каком?
— В этом, — припарковался около общественной прачечной. — Знал бы захватил из общаги шмотки. Ну, что пошли стираться?
— Прямо так? — она подергала себя за футболку и кивнула на меня.
— А что такого? Ты бы видела, какие туда приходят посетители интересные. Мы с тобой там будем до неприличия обычными. Ты в мужской футболке, я с шикарным торсом. Классика.
— Ни разу не была в таком месте, — она с энтузиазмом смотрит в окно, а я радуюсь тому, как легко ее удивить. А я уж думал, что девочку, у которой папа время от времени мелькает на страницах Forbes, ничем не поразить.
— Мне очень льстит, что твой первый раз будет со мной, — прохрипела похабная скотина моими губами, а Ложечка мгновенно покраснела, только раззадоривая меня. — Будем лишать тебя прачечной невинности.
— Невинности в прачечной? — она это нарочно, да?
— Ну, если бы ты была бы девственницей, то могли бы и это заодно устранить.
Что я несу? Мастер сослагательного наклонения. И этот человек получает стипендию в Стэнфорде? Перед нашим следующим свиданием с Бет, я себе конспект напишу и общаться буду, только глядя в записи, без такого вот экспромта с девственностью.
— Если бы? — переспрашивает, изогнув бровки.
— Ну, а ты что, разве еще… не это самое? — у меня остатки интеллекта из ушей вытекли, кажется, раз я уже слово подобрать не могу.
— Еще не это самое, — теперь она веселилась, наблюдая за моей реакцией, даже не представляя, что сейчас происходит в моей голове от осознания масштабов этого открытия.
Зашибись парочка. Девственница и порноактер с нехилым послужным списком и полным отсутствием понимания, что и как делать со своей собственной девушкой.
Бет
Он странный. Не такой, каким я рисовала его в своем воображении. Но я совсем не разочарована. До этого дня Эдвард Хэндерсон представлялся мне надменным нелюдимым парнем, смыслом жизни которого было стать лучшим на курсе или во вселенной. А он оказался совсем другим, и мне только оставалось догадываться, зачем он возводил вокруг себя эту стену. Сейчас он глупо шутит, не следит за языком и руками, постоянно пытается коснуться меня или подстегнуть каким-нибудь словом, словно эксперимент на мне ставит и где-то там у себя записывает только одному ему известные результаты этих тестов. Так я прошли или не прошла?
Что же он там думает обо мне? Взгляд его прочитать не могу, он то грязным сексом со мной занимается, облизывая губы и смотря так похотливо, что ноги не знают как поступить. Сжаться намертво, или распахнуться в стороны. И когда я уже договариваюсь со своей внутренней скромницей, которая на деле та еще шлюшка, Эд резко себя одергивает, встряхивается, как после наваждения и уносится куда-то далеко в свои мысли, а я остаюсь ни с чем, делаю вид, что вовсе не тянулась к нему и не хотела поцеловать, или потрогать завораживающие жилки на шее, ключицы, твердые мышцы груди.
В следующий раз не буду ждать, пока Хэндерсон со своим скромником-самцом достигнет гармонии, просто сама на нем повисну.
Что же его так тревожит? Моя сделка с Куртом? Строгий отец на горизонте? Что-то личное и не связанное со мной? А может, он не до конца уверен в правильности наших отношений? Боже, я с ума сойду сейчас.
