Момент облегчения, после которого наступает гулкое опустошение. Слегка пошатываюсь, но камера это не поймает, сейчас объективы сфокусированы на ротике Эните и движении ее языка. Не могу смотреть, как она облизывает губы, меня начинает подташнивать. Хочется самому умыться, и я скольжу взглядом по павильону в ожидании, что кто-то даст мне полотенце, чтобы стереть свои и чужой пот с тела.
Вот только я вижу ее. Сначала, мне кажется, что это глюки из-за долбанного освещения и усталости. Что моей Бет делать здесь? А потом ее слезы, отрезвляющим дождем заливают выжженную пустыню в моей глотке, и я кричу ее имя.
— Бет!
Дергается, смотрит на меня в ужасе, словно, я сейчас наору на нее, и я ору, срываюсь на хрип.
— Бет!
Хватаю джинсы, натягиваю их прямо на голое склизкое тело. Ткань сопротивляется, прилипает к потной коже, и я теряю драгоценные минуты. Моя Ложечка, убегает. Несусь за ней, схожу с ума от паники. Если меня трясло от того, как она просто сидит рядом с Куртом, как примеряет платье для фейковой свадьбы, что же чувствует сейчас она? Я не бургер вместе с Энит ел. Сегодня я даже не трахал парнершу, я занимался любовью по сценарию. Потому что среди наших подписчиков много девушек, потому что жесткач тоже приедается, потому что этого захотел Дастин. Энит захотела. Пользователи проголосовали. Только я не хотел. Я могу хоть сотни раз повторять, что я не мог сказать нет, что я придавлен своей гребаной жизнью, но все это чушь собачья. Я сам себя загнал сюда, и Ложечку свою утащил следом. Теперь она плачет из-за меня, и это не злые слезы, как когда я влез в ее тетрадку, сейчас Бет истекала ими, будто кровью, и я не знал, что делать, просто бежал следом, пока не врезался в закрытую дверь.
Стучал по ней кулаками, кричал, чтобы открыла, выбился из сил и опустился на пол, повторяя простое «пожалуйста, Бет».
— Пожалуйста, открой. Пожалуйста…
Я не могу тебя потерять, не могу лишиться твоего взгляда, не смогу без тебя дальше. Пожалуйста…
— Прости меня, Эдвард.
Прижался к двери, пытаясь уловить что-то еще кроме этих трех слов. Эдвард? Почему не, Эд? Уже стену выстраивает между нами? А за что она просит у меня прощение? Порвать со мной хочет и заранее извиняется?
— За что я должен простить тебя?
— За то, что я не послушалась и пришла.
Выдохнул.
— Конечно, ты пришла. Мы же похожи с тобой, я сам вчера приперся к бутику. Забыла? Бет, не злюсь, слышишь. Не на тебя. Открой, пожалуйста.
— Я не хочу, чтобы ты видел меня такой.
— Я тоже не хотел, чтобы ты видела меня таким, как сегодня. Но ты увидела. Вот он я здесь без одежды и секретов, Бет, я люблю тебя всякую. И плачущую люблю.
— Я обещала себе, что буду сильной. Я подвела тебя, Эд, я не справилась, у меня не получается не думать о твоей работе.
Конечно, не получается. Наивно было думать, что моя девочка вот так легко примет все это. Но я и не ждал чуда, иначе бы не боялся так сильно, что она придет сюда.
— Тебе не нужно быть сильной. Просто будь собой, хочешь плакать — плачь, но не закрывайся от меня.
— Ты же закрылся. Ты не пускал меня сюда сегодня.
— Да, потому что если мне зверски больно смотреть на тебя с Куртом, то что почувствуешь ты, когда увидишь это не на экране, а в реальности?
— Мне больно.
— Я знаю. Мне тоже. Открой, пожалуйста.
— У тебя будут проблемы из-за меня? Тебе не заплатят, я сорвала съемку?
— Все будет нормально, не думай об этом, слышишь?
Щелкнул замок, и я резко поднялся на ноги и обхватил ручку. Страшно повернуть ее, страшно заглянуть в глаза любимой и не увидеть в них прежней Бет.
Она сидела на полу и смотрела перед собой. Ее пальцы подрагивали, словно она хотела дотронуться ими до чего-то незримого. До осколков наших отношений. Теперь все не будет как раньше, склеить их не получится, остается только смести в сторону и начинать сначала. Не мог позволить ейпервой поранить пальцы в тщетной попытке собрать острое стекло, шагнул вперед сам, сгреб Ложечку и прижал к груди, так сильно, что застрявшие в моем горле рыдания едва не прорвались наружу. Дрожал от ее резкий всхлипов, они рвали меня на части и заставляли руки крепче держать Бет.
— Ты пахнешь ей, — едва слышно прошептала, и я тут же отстранился.
— Схожу в душ, а ты подожди. Мы поедем домой. Вместе.
— Куда домой?
— В Пало-Альто. Завтра опять две пары у Келлера, — изобразил приступ тошноты.
Что я делаю? Пытаюсь сам подобрать осколки. Мои пальцы уже кровоточат от этого бесполезного занятия.
Протягиваю Бет руку, чтобы помочь встать, но она поднимается сама и бредет следом, держа невыносимо длинную дистанцию между нами. Я противен ей? А на что рассчитывал? Знал, что однажды подобное случится, только все равно оказался не готов к этому.
В душевой мечтал соскоблить с себя кожу, так сильно я тер себя, изгоняя все, что происходило сегодня в студии. Жаль, что Ложечке не поможет мочалка. Теперь эти воспоминания навсегда останутся с ней.
Я нес какую-то беззаботную ерунду, пока мы шли к парковке. Говорил обо всем подряд, но Бет молчала. У нее даже пристегнуться с первого раза не вышло. Помог с ремнем, стараясь лишний раз не прикасаться к ней, и по дороге уже сам ничего не говорил. У торгового центра сбросил скорость, и с надеждой посмотрел на мою девушку, а она уснула, привалившись к холодному стеклу.
Остановился у обочины, подложил Бет под голову свою кофту и накрыл пледом. Опухшие от слез глаза, неровное дыхание с редкими всхлипами, похожими на стихающую грозу.
Хотелось прикоснуться, но я не смел. Больше не считал себя вправе. Просто смотрел, как раньше, когда она была простой одногруппницей, сидящей через проход. Почему нельзя вернуться в то время, переиграть все, предупредить ее заранее о боли и слезах, чтобы тысячу раз подумала, нужен я ей такой или нет?
Бет проснулась, только когда мы подъехали к домику Ита Вита Фита. Открыла глаза, обвела салон машины сонным взглядом, а затем его снова заволокло холодом. Вспомнила.
— Слушай, я могу сегодня выгнать Хана, и ты останешься у меня. Мы просто полежим рядом, поговорим или помолчим.
— Не надо, — она качнула головой.
— Как скажешь.
Уже все мои ладони покрылись осколками. Продолжал цепляться и бороться, отрицая тот факт, что между мной и Бет все кончено.
— До завтра? — уже с отчаянием спросил, когда она потянулась к ручке двери.
— Да.
Не обернулась. Впивалась пальцами себе в плечи, пока руки безвольно не упали вдоль тела. Кто-то открыл дверь дома и чуть не сшиб мою Ложечку со ступенек. Дернулся к ней, но ремень ударил меня об спинку кресла, а Бет уже отряхнулась и зашла внутрь.
