Мне кусок в горло не лез. Как же безрадостно все. Как же страшно. Я время от времени гладила живот, который от всех этих известий стал твердым, как камень. До родов оставалось почти шесть недель, но если я буду так нервничать, то все может начаться гораздо раньше.
Скай с беспокойством посмотрел на меня, но я покачала головой: «Все хорошо». Попыталась заставить выпить себя хотя бы горячего взвара, но не смогла проглотить ни глотка.
— Прошу извинить меня, — сказала я, поднимаясь из-за стола. — Мне нужно прилечь.
Сделала несколько шагов, когда живот вдруг скрутила острая боль. Задохнувшись, я упала на колени, глотая ртом воздух. Нет, нет, только не сейчас. Я еще не готова.
Скай подхватил на руки. Взгляд черный, отчаянный…
— Что? Что, моя родная?
— Скай, я… Не хочу сейчас… Еще рано…
Я вскрикнула от новой схватки, вцепившись в его плечи. Скай со мной на руках бросился в спальню, уложил на кровать, рванул ворот платья, освобождая грудь. Как раз вовремя: я почти задыхалась от боли и страха.
— Тихо, тихо, неари. Сейчас пройдет. Смотри на меня.
Он опустился рядом на колени и сжал мои руки.
35
Боль ненадолго отпустила, и Скай приник к моему животу, нашептывая что-то Горошинке. Я понимала, что маленький дракон не виноват: это мой организм дает сбой. Сколько же можно бегать по пещерам и волноваться. И все же… Неужели все?
Новая судорога — и снова перехватило дыхание. Теплые руки Ская, которые гладили и согревали, делали боль чуть легче. Но я прекрасно знала, чем все закончится, если схватки не прекратятся.
— Скай… Пожалуйста, дай мне тот флакон…
«Тот флакон». Он понял. Подарок короля — сильнейшее обезболивающее. Я выпью его и погружусь в тяжкий сон, от которого больше не смогу очнуться. Глаза у Ская сделались совершенно безумные. Мы оба не думали, что это случится так скоро, так внезапно…
— Ри… — прошептал он. — Ри… Сердце мое…
В дверь сунулась Урха, вбежала без стука.
— Господин мой… Старший лорд просит узнать, все ли в порядке.
Скай обернулся и так посмотрел на служанку, что та молча прикрыла дверь.
— Ах!..
Схватка, казалось, разрывает меня пополам. Я хваталась за простыни, потеряв на мгновение руки Ская, но вдруг почувствовала, что он вкладывает в мою ладонь флакон и сжимает поверх своими ладонями. Его взгляд умолял задержаться с ним еще хоть на несколько минут, пусть даже на одну минуту. Я судорожно вздохнула. Я тоже не хотела, так не хотела с ним прощаться.
— Я спою ему песню. Малыш напуган. Он не понимает, что причиняет тебе столько боли, — сказал Скай.
Я понимала, что он надеется на чудо. Но песня… Ладно. Я потерплю, пока он будет петь. Поющий Скай. Как бы мне ни было больно сейчас, пусть это будет последнее, что я увижу.
Я почти не слышала слов, только припев. Такой нежный. Интересно, он сам придумал эту песню для меня? «Я люблю тебя», — говорила, казалось, каждая нота: "Останься со мной".
Радость моя, подставь ладонь,
Можешь другой оттолкнуть меня.
Радость моя, вот тебе огонь,
Я тебя возлюбил более огня.
И удивительно: боль постепенно стихала. Я боялась этому поверить, боялась сделать глубокий вдох, чтобы случайно не вызвать новую судорогу. Но уже понимала, что опасность миновала. Смерть отступилась. На этот раз…
Рука, сжимающая флакон, расслабилась, и Скай уткнулся лбом в мою вспотевшую ладонь. Он и сам был весь мокрый насквозь, будто мучился от боли так же, как я.
— Тихо-тихо, моя хорошая. Все позади. Ты со мной.
— Расскажи мне что-нибудь…
Мне очень нужно было отвлечься, не думать о том, что моя гибель прошла совсем рядом, дохнув могильным холодом.
— Что бы ты хотела услышать, неари?
— Драконицы… Какие они были?
— Драконицы?
Скай задумался.
— Я ведь никогда не видел их… Так странно понимать, что драконы — всегда только мужчины. Моя бабушка была драконицей. Это было очень давно.
Он рассказывал и гладил мою руку.
— Говорят, они были очень красивы. Горды, мудры и полны достоинства.
— И коварны, — слабо пошутила я.
— И коварны, — улыбнулся Скай. — Твоя прабабка, например. Истинная драконица. Хорошенькое условие она поставила для пробуждения драконьей крови…
— Так это она сама? Но как?
— Понимаешь, драконицы, в отличие от драконов, обладали мощной магией. Разной. У каждой была своя. Не зря, думаю, твою прабабку считали колдуньей, хотя, уверен, она тщательно это скрывала. Она зачаровала книгу и кинжал, оставила ясные указания. Кинжал, думаю, сработал бы лишь в одном случае: если бы мы все сделали, как надо.
— Я рада, что мы этого не сделали, Скай. Подозреваю, моя родственница очень не любила своих соплеменников.
Я переплела свои пальцы с его.
— Иногда думаю, что драконы по праву заслужили то, что имеют, — с неожиданной горечью сказал Скай.
Мы некоторое время молчали, и я думала о том, как странно устроен мир. Старшие народы в вечном изгнании. Люди, живущие в неведении. И только химеры, похоже, отлично устроились.
— Расскажи мне о проклятии, — попросила я.
Скай дернул плечом.
— Да нечего рассказывать. Это случилось уже после того, как мы ушли в край Небесных Утесов. Сначала никто не понял, что на драконов наложено проклятие, оно действовало очень медленно, в течение многих лет. Сначала девочек стало рождаться меньше, потом они и вовсе перестали появляться на свет. А потом драконицы начали угасать от непонятной хвори. Пока их совсем не осталось.
— Почему вы решили, что виноваты люди?
— Все старшие народы зависели от драконов. Никому не выгодно истребление драконов. Только людям.
— И химерам, — тихо, но твердо сказала я. — Которых вы считали мертвыми. Но они были живы!
Наши взгляды встретились. Похоже, Скай впервые понял, что такой вариант тоже возможен.
— Химеры. Проклятье! Интересно, король знает?
— Думаю, такая мысль пришла ему в голову, если даже мы догадались…
Что же теперь? Неужели все обречены? Битва проиграна, и спасения нет? Возможно, драконы заслужили все, что сейчас происходит с ними, но они хотя бы старались заботиться о других народах. А химеры всегда думали только о себе.
— Обними меня, — попросила я.
Скай лег рядом, обнял, будто я сделана из хрупкого фарфора.
У нас еще есть время. Несколько недель. Целая вечность.
