Я замолчала. Будет ли? А Джереми, а Присцилла и Арабелла? Им не понравится, что у Хессенфилда была любовница, когда он был почти женат на их дорогой Карлотте. Но Эмма — моя сестра. У них сильно развито чувство семьи, и они будут помнить об этом.
Эмма заметила мои колебания и улыбнулась. Иногда мне казалось, что она читает мои самые сокровенные мысли. Эмма была умна и проницательна, но, может быть, я была чуть похитрее, чем она думала. Она выразила сожаление по поводу моего отъезда, но мне почудилась в ее интонациях затаенная радость. Очевидно, она немного ревниво относилась к моей дружбе с дядей Полом и была рада, что я оставляю ей поле деятельности.
Я попрощалась, заверив ее, что мы с ней встретимся, как только представится случай. Потом я пошла в свою комнату и завершила последние приготовления к отъезду. Когда все было готово, я легла, но заснуть не могла, боясь проспать, хотя дядя сказал, что меня разбудят за полчаса до рассвета и принесут холодный бекон, хлеб и эль.
Продукты на первую часть пути были уложены в седельные сумки, чтобы нам не нужно было останавливаться в трактирах, пока мы не отъедем подальше.
Все шло по плану, и когда забрезжил рассвет, я попрощалась с моим вновь обретенным дядей. Меня тронуло, что Эмма спустилась вниз, чтобы проводить меня.
Итак, в рассветный час я отъехала от замка Хессенфилд и в сопровождении моих грумов направилась на юг.
В ПЛЕНУ
Направив лошадь на юг, я не могла не почувствовать радости, предвкушая встречу с семьей. Они, конечно, знали, что происходит на севере, и беспокоились обо мне.
Сельская природа в это утро была красива. На болотах, над которыми повис густой туман, цвел дрок; тут и там деревья поднимали к небу свои оголенные ветви. Мы оставили позади открытую местность и поехали по тропинкам мимо леса, где переплетающиеся ветви деревьев образовывали красивое кружево на фоне неба. Зима здесь наступала раньше, чем на юге, но мы должны были успеть в Эверсли до того, как придут снежные бураны.
Мы остановились перекусить под прикрытием кустарника, отдав должное всем вкусным вещам, которыми нас снабдили в Хессенфилде. Там были свежий хлеб, каплун и эль, чтобы запить все это. Грумы сказали, что пища превосходная и что самое лучшее в северянах — это их умение поесть.
Грумов звали Джим, Джек, Фред и Гарри; как я догадалась, им понравилось в Хессенфилде главным образом из-за изобилия еды. Не то чтобы их плохо кормили в Эверсли, но в Хессенфилде, по выражению одного из них, была «гора еды».
Однако, они с удовольствием возвращались домой, считая эту увеселительную прогулку приключением.
Подкрепившись, мы продолжали наш путь и как раз до наступления сумерек подъехали к трактиру, который нам рекомендовал дядя Пол. Первая часть путешествия была успешно завершена. Мы все устали, хотели есть и готовы были проглотить все, что хозяин мог нам предложить: горячий суп, жареную говядину, телятину, пирог с ветчиной и сыром и фрукты на десерт. К счастью, для нас были комнаты, и мы решили рано лечь спать, чтобы на рассвете отправиться в путь.
После обильного ужина я пошла в свою комнату, которая окнами выходила на двор трактира, с удовольствием сняла одежду, легла и тут же уснула, поскольку почти не спала в предыдущую ночь.
Я проснулась от цокота копыт внизу. Еще кто-то приехал, догадалась я, вслушиваясь в голоса грумов и хозяина. Похоже было на какие-то препирательства, но я подумала, что это обычное явление в придорожных трактирах. Кто-то приехал слишком поздно, а комнат уже нет. Я знала, что я и мои грумы заняли достаточно много места, но ведь это были всего лишь две комнаты — одна комната для четырех грумов и одна для меня. Как бы то ни было, перебранка продолжалась так долго, что я встала с кровати и выглянула в окно.
Лучше бы я этого не делала, потому что надежду на отдых пришлось оставить. Один из всадников был Френшоу, которого я по-прежнему называла человеком в коричневом бобриковом пальто. Что он делает в трактире? Меня охватил ужас при мысли, что он ищет меня.
Я ждала у окна, стараясь держаться в тени. Хозяин заламывал руки. Его трактир полон, что довольно необычно. «Восходящее солнце» — небольшой трактир, и милорд должен понять. Здесь можно устроить только троих, если они согласны спать в одной комнате; остальные должны будут поехать в другое место. Всего в двух милях по этой дороге есть «Олень и охотник». Очень много путников… что странно в это время года.
Кажется, они поладили. Френшоу и еще один останутся, остальные поедут в «Олень и охотник».
Я больше не ложилась. Мы должны уехать очень рано. Утром, может быть, даже до рассвета. Я догадывалась, что Френшоу будет искать нас, и очень возможно, что искать он будет и здесь.
Торопливо одевшись, я пошла в комнату, где спали грумы. Нужно было уезжать без промедления — украдкой, пока все спят.
Я постучала в дверь. Потребовалось время, чтобы разбудить их, так крепко они спали. Когда я сказала, что мы сейчас же должны уехать, грумы расстроились.
— Лошадям нужен отдых, госпожа, — сказал Джим.
— Я знаю, и нам тоже, но надо бежать из этого трактира. Мы уехали так поспешно, потому что дядя боялся за нас. Теперь я знаю, что нас выследили, и нам нужно немедленно и тихо уйти. Я рассчиталась вечером с хозяином, так что мы можем быстро уехать.
Я не сразу смогла убедить их в опасности, но наконец мне это удалось. До них доходили слухи о всяких неприятностях на севере, так как они разговаривали с другими конюхами в Хессенфилде. Окончательно проснувшись, они сказали, что сейчас же пойдут в конюшню и подготовят лошадей.
Я вернулась в свою комнату, собрала вещи и приготовилась к отъезду.
Ночь была звездная; в два часа ночи мы покинули трактир «Восходящее солнце», и я вздохнула с облегчением, когда он остался далеко позади нас. Мы проехали мимо «Оленя и охотника», и я подумала, сколько же там людей Френшоу.
С наступлением рассвета настроение мое улучшилось, и я с радостью продолжала путешествие. По пути в Йорк мы должны были проехать через маленькую деревню Лангторн. Наша увеселительная прогулка на тамошнюю ярмарку осталась далеко в прошлом, и я уже почти забыла Ланса Клаверинга, которого заслонили последующие впечатления; но будет замечательно, если он еще в Йорке.
Приближался полдень. Я намеревалась запастись едой в трактире, но у нас не было для этого времени. Осталось лишь немного каплуна и хлеба и капелька эля, но все это было уже несвежее, и еда не казалась такой вкусной, как накануне.
Мы подъехали к лесу. Все очень устали, лошадям тоже надо было отдохнуть. Поблизости протекал ручей, и Гарри повел к нему лошадей. Мы растянулись под деревом и вскоре уснули.
Внезапно я проснулась, дрожа от холода. Через час солнце должно было зайти. Это было бледное зимнее солнце, но все-таки оно светило, и мне стало досадно, что мы так долго спали. Нам уже следовало позаботиться о ночлеге.
