— И многих во Франции охватили такие настроения? — спросил Жан-Луи.
— Многих там интересуют только собственные удовольствия. Я слышал, что, когда Людовику сказали о недовольстве его подданных, он ответил: «После меня хоть потоп».
— Но это же ужасно! — воскликнула я.
— Да, бывает, что страна приходит в упадок, — сказал Жан-Луи. Кажется, все уже безнадежно, и вдруг все меняется… наступает процветание, а о плохих днях забывают.
— Надеюсь, что так и будет, — ответил кузен Джеймса.
В это время сообщили о посетителе. Пришла Хэтти Хассок, узнать, не зайдет ли Джеймс к ее отцу завтра утром, когда будет объезжать имение.
Джеймс, улыбаясь Хэтти, поднялся.
— Конечно, я приду. Когда удобнее всего для вашего отца? Скажем, часов в одиннадцать подойдет?
— Конечно, — ответила Хэтти. Это была очень симпатичная девушка, лет семнадцати, недавно приехавшая на ферму из Лондона, где она воспитывалась у тетки.
Хэтти извинилась за вторжение и хотела уже уходить, но Жан-Луи, уверив ее, что она не сделала ничего плохого, добавил:
— Посидите с нами немного, Хэтти. Девушка покраснела и подошла к столу. Джеймс казался очень довольным.
— Могу я предложить вас немного мальвазии? Это вино — наша гордость.
Хэтти вежливо отказалась, но к столу присела.
— Как вам нравится на ферме? — спросила я. — Ведь жизнь на ферме так отличается от жизни в Лондоне.
— О да, я скучаю по городу… но здесь все так интересно, и потом здесь живет моя семья.
У Хассоков родились четыре девочки и три мальчика. Хэтти сильно отличалась от остальных. Думаю, фермер Хассок очень гордился ею. На днях я слышала, как он говорил: «Наша Хэтти воспитывалась, как леди».
Пока она, сидя за столом, поддерживала разговор, меня поразило выражение лица Джеймса Фентона. Он с явным удовольствием смотрел на девушку. Я подумала, что где-то в глубине его сердца зарождается любовь.
В тот вечер я сказала об этом Жан-Луи и он ответил, что тоже заметил это.
— Джеймсу неплохо бы жениться, — сказал он, — и, я думаю, Хэтти будет ему хорошей женой. Она умна, симпатична и очень отличается от других девушек. Да и Джеймс отличный парень. Я был бы рад его женитьбе. Он будет чувствовать себя более обосновавшимся здесь. Будем надеяться, что из этого что-нибудь получится.
* * *
Дело, по которому Хассок хотел видеть Джеймса, оказалось тяжбой о полоске земли между его фермой и фермой Бероуза. Спор по поводу этого места тянулся уже давно, и обе стороны никак не могли решить, кому принадлежит эта земля. Мой отец, будучи миролюбивым человеком, интересующимся более игрой, чем имением, решил проблему, сказав, что ее не получит никто. Поэтому участок отгородили забором, и он так и пустовал уже несколько лет.
Теперь Хассок захотел немного расширить свои посевы пшеницы в уверенности, что Бероуз забыл уже обо всех противоречиях, существовавших во времена его отца. Он надеялся убрать забор и присоединить к своим владениям эту полоску земли.
Жан-Луи и Джеймс обсудили эту проблему и решили, что глупо было бы позволять пропадать земле без толку, когда Хассок, который как фермер значительно превосходил Бероуза, мог извлечь из нее пользу.
— Пусть участок достанется Хассоку, — сказал Джеймс. — Я скажу ему, чтобы он обработал его. Пусть займется этим побыстрее, после стольких лет к земле надо приложить руку.
Джеймс поехал на ферму сообщить Хассоку о решении и, не сомневаюсь, перемолвился словечком о Хэтти.
Спустя несколько дней к нам приехал Дикон. Как обычно после обеда, мы сидели за столом и болтали о разных хозяйственных делах и политическом положении в стране.
Дикон выглядел очень возбужденным, и я вновь поразилась, как он был красив. Каждый раз, когда я видела его, он казался еще более повзрослевшим.
Он бесцеремонно плюхнулся на стул и сказал:
— Вы знаете, что сейчас делает Хассок? Он сносит забор на заброшенном участке между фермами.
— Все правильно, — ответил Джеймс. — Хассок собирается расширить свои посевы пшеницы.
— Но это не его земля.
— Он получил разрешение, — сказал Джеймс.
— Кто разрешил ему?
— Я, — ответил Джеймс, — Но кто дал вам право? — Тон Дикона был холоден и высокомерен.
— Я, — быстро сказал Жан-Луи. — Мы с Джеймсом обсуждали этот вопрос и решили, что нельзя, чтобы земля пустовала, если можно воспользоваться ею наилучшим образом.
— Я не согласен, — сказал Дикон.
— Ты не согласен! — воскликнул Джеймс. Он не был так невозмутим, как Жан-Луи, а поведение Дикона, было, конечно, провоцирующим.
— Нет, — резко ответил Дикон. — Не согласен. Бероуз имеет такое же право на эту землю, как и Хассок. И я сказал ему об этом.
— Дикон, — промолвил Жан-Луи, — я знаю, что ты очень интересуешься делами имения, и это прекрасно, но такие вопросы решаем мы с Джеймсом, наша обязанность — как можно лучше вести хозяйство.
— Хассока надо остановить, Джеймс, прежде чем он зайдет слишком далеко.
— Вопрос уже решен, — ответил Джеймс. — Если Бероуз неудовлетворен, лучше пусть приедет сюда и обсудит это с Жан-Луи или со мной. В прошлом было достаточно неприятностей по поводу этой земли. В любом случае, этот участок не стоит стольких разговоров.
— Я сказал Бероузу, что эта земля будет его, потому что Хассоку пришло в голову украсть ее.
— Украсть! — Я видела, как Джеймс терял терпение. — Это абсурд. Ты помогал нам по ферме в течение нескольких месяцев и уже думаешь, что готов управлять ею… через наши головы. В этих делах у нас многолетний опыт.
Дикон поднялся.
— Посмотрим, — сказал он.
Когда он ушел, мы в изумлении посмотрели друг на друга.
— Он подошел к моей матери, — сказала я.
— Леди Клаверинг знает, что имением управляем мы, — сказал Джеймс.
— Я надеюсь. Но она склонна потворствовать Дикону.
Джеймс покачал головой:
— Она будет благоразумна.
— Может быть, мне следовало бы увидеться с ней сегодня? — спросила я.
— Конечно, а я поеду с тобой, — ответил Жан-Луи.
Матушка, как всегда, была рада видеть нас и стала расспрашивать о Лотти, которую она не видела целых два дня, — срок очень большой для нее.
— Мы приехали поговорить о деле, — сказала я ей. — Джеймс вне себя.
— О да, Дикон как раз говорил о споре по поводу той земли. Он отдал ее Бероузу.
— Нет, — вставила я. — Жан-Луи и Джеймс решили отдать ее Хассоку.
— И он уже получил разрешение взять ее, — добавил Жан-Луи.
