— А что, Эверсли побольше, чем Клаверинг?
— Намного больше. Нам требуется управляющий… Его взгляд стал задумчивым, а я почувствовала, что мое сердце забилось сильней.
— Не думаю, что у вас будут трудности с управляющим, — сказал он.
Я рассказала ему о том, что произошло в Эверсли. Он был крайне удивлен и внимательно выслушал меня.
— Господи, да ведь вам просто повезло, вы чудом остались живы!
— Однако человек, которому я обязана своему везению, не кто иной, как Дикон, — сказала я и увидела, как сжались и разжались его кулаки.
— Ну что же, все обошлось удачно. Если я услышу о толковом человеке, которого я мог бы порекомендовать… — Он умолк, не закончив фразу.
С каждой минутой мною все более овладевало тоскливое чувство. У меня был план увидеться с Джеймсом, чтобы уговорить его вернуться к нам.
— Ну, а как ты, справляешься с фермой? — спросила я.
Он будто ушел в себя и не сразу отозвался на мой вопрос.
— А… все нормально. — Он вышел из задумчивого состояния. — Я предпочитаю вести хозяйство самостоятельно. Два разных человека редко смотрят на вещи одинаково.
— Ты имеешь в виду, что все складывается не так, как ты бы хотел? спросила я.
Во мне вновь вспыхнула надежда заманить его в Эверсли.
— Да нет, все нормально, — ответил он. — Просто иногда мне чего-то недостает.
— Эверсли — прекрасное имение, — сказала я. — Ты должен побывать у нас. Жан-Луи часто вспоминает тебя. Он говорит, что ты был идеальным управляющим, другого такого нам вряд ли удастся найти. — Я решила быть откровенной. — Джеймс, ты не мог бы вернуться к нам? У нас такой дом… Мы не будем мешать тебе поступать так, как ты считаешь нужным.
Он отрицательно покачал головой:
— Не буду вводить вас в заблуждение. Я был бы рад вернуться к вам и часто думаю о добрых старых временах. Жан-Луи и я — мы всегда могли договориться, чего мне не добиться от своего кузена. Но, видите ли… Если я поселюсь в Эверсли, то рано или поздно столкнусь с ним… с Диконом.
— Он к нам еще ни разу не приезжал, и вполне возможно, что не приедет вообще. Мы с ним теперь как чужие.
— И все же он может появиться в любое время. Не могу поручиться за себя, что сдержусь. Так что лучше я останусь на своей ферме. Я говорю с вами совершенно откровенно. Если бы не он, я бы тотчас примчался к вам. Судите сами: я бы и не ушел от вас, если бы не он.
— Как бы мне хотелось уговорить тебя!
— Меня не нужно было бы уговаривать, если бы не это обстоятельство. Хэтти тоже не может видеть его.
— Но для нее вся эта история — дело прошлое.
— Не совсем так. Мы его не видим, и это позволяет нам не вспоминать его.
— Жан-Луи так жалеет о том, что не может увидеть тебя. Мы с ним подумали, не знаешь ли ты кого-нибудь…
— Это уже другое дело, это я могу устроить. Постараюсь сделать все возможное и, как только найду подходящего человека, сразу пришлю его к вам.
Я поняла, что это все, чего я от него могу добиться.
— Мне бы хотелось, чтобы ты повидался с Жан-Луи. Он будет тебе так рад! Почему бы тебе не приехать к нам на несколько дней? Уверяю тебя, ты не столкнешься там с Диконом. Родственники подумывают о том, чтобы приехать к нам на Рождество, но до него еще далеко.
Кажется, он начал поддаваться на мои уговоры, но попросил разрешения подумать.
— Поездка займет всего два дня. Не такой уж долгий путь. Подумай над этим всерьез, Джеймс.
После довольно долгих раздумий он, наконец, решил ехать с нами.
Я обрадовалась, хотя мой замысел, в общем-то, не удался, ведь я надеялась уговорить его вернуться к нам насовсем.
Форстеры, которым Джеймс сразу понравился, были очень довольны, когда я им сказала, что он будет сопровождать нас на обратном пути.
— Мы не должны забывать, однако, — сказала Изабелла, — что мы решили немножко развлечься в этой поездке и не стоит упускать возможности кое-где побывать. Чарльз, ты всегда любил театр. Что если мы все вместе отправимся в Друри Лейн?
Все приняли эту идею с восторгом, и чуть позже я уже сидела в партере рядом с Чарльзом, наслаждаясь игрой великого Гаррика. Чарльз, который, очевидно, был когда-то заядлым театралом и хорошо разбирался в актерах, сказал мне, что самый лучший спектакль, который ему когда-либо довелось видеть, — это «Изящная уловка» с Пег Уоффингтон и Гарриком.
— Увы, — сказал он, — ее больше нет, хотя всего лишь несколько лет назад она выходила на сцену, полная жизненной силы. Великая актриса! Она и Гаррик были любовниками. Все думали, что они поженятся. Для нас было полной неожиданностью то, как он поступил. Он бросил Пег и сошелся с этой иностранной танцовщицей — Евой Марией Виолетти.
Его меланхолии как не бывало. Я заметила это, когда мы ехали по Лондону. Он чуть ли не с гордостью обращал мое внимание на всякие достопримечательности. Я подумала: «Этот город был когда-то его родным городом, и он любил его».
Меня захватила и сама пьеса, и игра актеров; я чувствовала, что ему приятно видеть мой восторг. Он сказал:
— Я когда-то хорошо знал актеров… В молодости я был заядлым театралом. Знаете, у них трудная жизнь. Они так радуются, когда их хорошо принимает публика, и вам может показаться, будто, кроме жажды популярности, у них нет никаких других забот. В действительности это не так.
— Вы тоже выступали на сцене? — обратилась я к нему.
Он неожиданно рассмеялся.
— Я? Ну что вы, нет, — сказал он, и тут же его лицо сделалось совсем непроницаемым, как бы закрылось маской. Его настроение изменилось. Мне очень захотелось узнать, что же такое произошло в его жизни, что сделало его таким замкнутым. Я была, уверена, что в ней был какой-то трагический момент. Меня одолевало любопытство. Я уже заметила, что порой он сбрасывает с себя эту меланхолическую маску и на какой-то момент становится другим человеком. Так что же он за человек, этот Чарльз Форстер?
Мы шли по узкой улице, возвращаясь в гостиницу.
— С наступлением темноты здесь начинают шастать всякие бродяги, сказал Дерек. — Но нам нечего их бояться, нас много.
Чарльз взял меня под руку не только с тем, чтобы я чувствовала себя под его защитой, а чтобы не дать мне ступить в грязь, выброшенную на мостовую из луж колесами карет.
В тот вечер я была в счастливом настроении. И, хотя мне не удалось уговорить Джеймса вернуться к нам и работать у нас управляющим, я не отчаивалась. Он согласился ехать с нами, чтобы погостить в Эверсли, и это меня радовало.
Мы сели ужинать. Нам подали пироги с дичью и мускатель. После поездки по городу и посещения театра я чувствовала себя слегка возбужденной. Мне вспомнились детские годы, когда у моих родителей был дом на Альбемарл-стрит, в котором мы жили большую часть года. Мой отец предпочитал городскую жизнь, проводя время со своими друзьями в клубах и игорных домах, но сумел привить мне любовь к столице. И хотя я наведывалась в Лондон и раньше, однако только сейчас поняла, как скучаю по нему.
