— Не волнуйтесь, Надежда Константиновна, мы полицейские, — с несвойственной мягкостью сообщил Кривицкий, показывая удостоверение. — Мы защитим и поможем, что бы с вами ни случилось. Все осталось в прошлом, поверьте. Не могли бы вы рассказать, что произошло, припомнить детали, подробности?
— Да уж, защитите, знаю я вас… — У девушки задрожали губы. Она сморщила мордашку, утерла набежавшую слезу. А когда напрягся доктор Краузе, чтобы удалить из палаты посторонних, внезапно расслабилась и стала рассказывать.
Она одна в этом городе, родители в Киселевске, у отца там собственный автосервис, он всегда занят. Окончила бизнес-факультет технического университета, работала менеджером в компьютерном магазине, потом переключилась на кафе. В «Огнях Баку», несмотря на название, к ней относятся уважительно, никто не пристает. Круг общения — несколько подруг, снимает квартиру на улице Владимировской, недалеко от знаменитой психбольницы. Никаких загулов, пьянок, клубных вечеринок, неразборчивых связей — Надежда не такая. У нее есть цель — накопить денег, открыть свое дело, добиться сияющих вершин бизнеса.
Отношения не построила — прожила полгода с одним типом, довел окончательно, сбежала. «Не любил?» — участливо осведомился Кривицкий. «Любил, — усмехнулась пациентка, — но слишком часто и слишком грубо». Этот парень работал в полиции, отсюда и отношение ко всей правоохранительной системе…
Вчера закончила работу в половине одиннадцатого вечера. Хотела вызвать такси, но обнаружила, что денег не хватает. Занимать у коллег постеснялась, в кармане куртки была какая-то мелочь, решила добежать до остановки у сада Кирова — общественный транспорт еще ходил. Вот и добежала…
От площади Райсовета до площади Труда — триста метров пустого пространства, только машины проносятся. Справа глухие лесопосадки, кочки, кусты. Листвы уже нет, но все равно сложно. Она не первый раз пробегает это пространство до площади Труда, никогда ничего не случалось.
Быстро шла по краю проезжей части. Там тротуара нет, сразу за бордюром грязь. Мимо проезжали машины. Протащился экипаж ППС на «УАЗе» — посмотрели на нее, дальше поехали (на этом месте Кривицкий злобно заскрежетал зубами).
Половину прошла — запачканная машина (то ли джип, то ли кроссовер — возможно, и «Субару», почему нет?) — обогнала ее и встала метрах в пятнадцати, прижавшись к бордюру. Она и не подумала ничего плохого — ну, встал, значит, надо (хотя остановка в этом месте запрещена). Помнила, что рассердилась — и как ей теперь идти? На проезжую часть не вылезешь — там машины. Пришлось подняться на условный тротуар, месить грязь.
Когда проходила почти впритирку к машине, открылась передняя дверь, возникло темное пятно в капюшоне, а дальше помнила плохо: ее тряхнуло, круги в глазах, сознание рассыпалось (шокер, — догадался я; а машина праворульная). Похититель затащил ее на заднее сиденье, потом побежал за руль.
Как ехали, Надежда не помнила. Очнулась от тряски — машина перевалилась через бордюр, проползла по кочкам. Местность безлюдная — ни людей, ни фонарей. Ее вытаскивали, волокли, она катилась на дно канавы. Вокруг кусты, деревья. Помнила панический ужас, конечности будто онемели. По хрипам и бормотанию она поняла, что ее похитила женщина! Видать, сильная, раз справлялась. Надежда, конечно, худая и стройная, но все равно живой человек! Ее оседлали, душили, не говоря при этом ни слова, — она ни черта не видела, ночь, тьма в глазах, пещерный ужас в голове!
Сознание уже закатывалось, как солнышко за гору, и вдруг что-то случилось. Женщина — а это точно была женщина, как бы даже не в маске — чернота вместо лица! — внезапно задрожала, руки отнялись от горла жертвы, она начала раскачиваться, сипло задышала. Словно ей плохо стало. Потом закашлялась, подалась в сторону.
Тут Надежду и подкинуло! Словно не сама, а какой-то мускулистый заяц в нее вселился! Провела рывок бедрами — не зря занятия по фитнесу посещала. Та тварь не ожидала, слетела с нее мордой в грязь. Надежда кинулась куда глаза глядят. Боль, страх, да еще запнулась, чуть не окочурилась от огня в ребрах. Но бежала — гнал несусветный ужас.
Выбежала из кустов, обернулась. За ней неслось невнятное пятно! Круговорот какой-то, перекати-поле, сгусток чего-то злобного, агрессивного. Она оступилась, покатилась вниз — это был склон перед дорогой. Не улица — просто проезд. Но именно по нему ехала машина! Надя плохо помнила, как выкатилась на дорогу, падала, махала руками, умоляла помочь.
Плотный мужчина ворчал под нос, усаживал ее на заднее сиденье. Дальше — провал, очнулась в больнице…
— Надюша, где это происходило, можете вспомнить? — спрашивал Кривицкий.
— Ничего не помню… — шептала слабым голосом пациентка, — на меня напали недалеко от площади Труда, потом везли… но, кажется, недолго, резко сворачивали… Темно было, ни одной встречной машины… А когда на дорогу выбегала, в стороне бетонный забор был, одноэтажные неосвещенные здания… Вроде складов или мелких предприятий… Да, еще железная дорога в стороне, поезд, кажется, шел…
— Больная устала, господа полицейские, — негромко сообщил доктор, — может, хватит на сегодня? Мы записали телефонный номер водителя, который ее привез, от него все узнаете.
— Номер — это хорошо… — задумчиво пробормотал Кривицкий. — Вы позволите еще минутку, доктор? Надюша, вспомните эту женщину, напрягите память. Может, часть лица, волосы, особенности фигуры? Сможете ее опознать, если вам ее покажут?
— Не знаю, лица я точно не видела… — Больная съежилась. — Глаза блестели, остальное все черное… Капюшон на голове — знаете, такой, затягивается резинками и плотно обжимает голову? Стоячий воротник куртки закрывает пол-лица, а сама куртка как мешок… Она кашляла, дышала — это точно женщина. Сипло ругнулась, когда ей плохо стало, одно слово произнесла — вы знаете, какое… Вроде невысокая, проворная, крепкая. Сила в ней какая-то нечеловеческая… — Девушка сморщилась от жутких воспоминаний. — От нее исходило что-то такое, я не могу объяснить — страшное, парализующее, от чего тело цепенеет… Психопатка какая-то… Почему? За что? Я ни с кем не ссорилась, никому дорогу не переходила, чужих мужей не уводила… — Она заплакала.
— Ну, все, достаточно, — встрепенулся доктор, — прошу нас простить, господа полицейские.
— Минуточку, — вдруг сказала моя Варвара, выбираясь на передний план.
Она села на край кровати, взяла руку больной. Напрягся доктор, но перехватил мой взгляд, не стал вмешиваться. Переглянулись офицеры полиции. Надежда вела себя на удивление спокойно, хотя глаза ее беспокойно блуждали. Прошла минута, лицо Варвары побелело, и я не на шутку забеспокоился. Такое ощущение, что мышцы лица сковала судорога. Что творилось внутри, можно лишь догадываться. Судорога перешла на суставы, конечности, обозначились пятна на лице. Потом она отняла руку от больной, посидела с закрытыми глазами, после чего резко поднялась и вышла из палаты. Все присутствующие, включая врача, озадаченно уставились на меня.
— Что это было? — подал голос Кривицкий.
— Так надо, — глубокомысленно изрек я и побежал догонять Варвару.
