Я подкрался к входной двери, осторожно потянул ручку. Заперто. Заскользил вдоль фундамента — к торцу. Лестница на мансарду была крута, состояла из двух изогнутых пролетов. Я поднимался на цыпочках, прижимался к перилам. Забрался на огражденную площадку, присел на корточки.
Здесь тоже находилась дверь, а справа от нее — окно, задернутое шторой. Я подошел к двери, взялся за ручку. Тоже заперто, причем изнутри. Дышать становилось трудно, колотилось сердце. Я не чувствовал холода. По шторе бегали блики мерклого света. За дверью поскрипывали половицы, доносилось приглушенное бормотание…
Разум отключился, я плохо понимал, что делаю. Это было безумие. Деревянный ящик под козырьком крыши, ржавое железо, какая-то стальная муфта, давно утратившая свое значение. Хозяйство опального мужа, специалиста по бурению скважин, выбросить руки не дошли…
Я стиснул эту муфту, прикрыл глаза левым предплечьем — и шарахнул по средней части оконной рамы! Удар был точен. Рама ввалилась внутрь, посыпалось битое стекло. Я перевалился через тощий подоконник, обрезался обо что-то, порвал одежду. Повалился боком, но тут же вскочил, вытянул руку с пистолетом:
— Ни с места! Стреляю!
Все было мутно, покачивалось, плыло. Я смотрел как через запотевшее стекло. Почему так жарко? Это неправдоподобно, здесь не может быть жарко, дачу не топили! Что за странные запахи?
Я добился своего — мое появление стало сюрпризом. Но поможет ли? Я сжимал рукоятку, целился в фигуру, застывшую в другом конце помещения.
Оба окна плотно задрапированы. Желтоватое мерцание скользило по пространству, тени таились в углах, блуждали по потолку. Комната почти пустая, вытянутая. На другом конце — окно. Посреди пространства — примитивный стол. На нем артефакты, украденные из музея. Короткий нож из кости хищного животного с затейливой рукояткой. Матово поблескивающая емкость, напоминающая пепельницу. Приземистый подсвечник с прихотливой вязью — в него были вставлены несколько свечей, они распространяли тусклый свет и коптили. Женщина стояла между столом и окном, держала двумя руками еще один артефакт — страшноватую чашу в виде сомкнутых дланей скелета.
Поколебавшись, она опустила чашу на стол. Похоже, она пила перед моим эффектным появлением. Содержимое чаши источало сильный запах. Или не только оно…
По правую руку от женщины лежали еще два предмета — пистолет Макарова, внешне напоминающий мой, но явно не такой безобидный; и тонкая витая трость с набалдашником-черепом — по-видимому, пятый украденный артефакт, не имеющий отношения к предметам ритуала. Трость со встроенным стилетом — бывшая собственность промышленника и мецената Павла Демидова.
Страх отступил, я целился бабе в лоб. Она стояла за столом, прямая, неподвижная, с распущенными волосами, в короткой симпатичной шубке (переоделась перед поездкой на дачу), смотрела, не моргая, на меня, и в глазах переливались льдинки. Она была красива в эту минуту — какой-то пугающей, нездешней красотой. Тонкие губы скривились в язвительную усмешку.
— О, у нас есть победитель? — вкрадчиво произнесла женщина и сухо засмеялась. — Поздравляю, Никита Андреевич, краткое пребывание на том свете пошло на пользу вашему организму и мозговым клеткам. Смерть лечит, согласитесь. В умеренных, конечно, дозах…
— Не трогать! — взревел я, делая шаг вперед. Уж очень выразительно покосилась дама на пистолет под правой рукой.
— Хорошо, не буду, — Крапивина пожала плечами. — А если возьму, что вы станете делать? — Она оскалилась и уже не казалась сексуальной и привлекательной. — Убьете меня? Да пожалуйста, не возражаю. — Ирина Александровна пожала плечами. — Женское тело, признаюсь вам честно, начинает меня утомлять. Там… — она покосилась на потолок, — неудачно пошутили, это бывает. Может, в следующий раз повезет? Понимаете, о чем я? Вы же не столь глупы, Никита Андреевич, должны понимать, что в тот момент, когда вы меня убьете, моя душа переселится в другого человека, и совсем необязательно в этом же регионе. И все начнется заново… Занятно, правда? Вы начинаете меня раздражать, Никита Андреевич, а также те, кто с вами работает: все эти Якушины, Варвары Сташинские, отдельные представители нашей славной полиции… — Глаза демона сузились в щелку. — Вы, как назойливые комары, так и лезете, чтобы ущипнуть… Не даете побыть одной, довести до конца свое дело.
А ведь я действительно прервал процесс! Но кое-что она все же успела сделать…
— Давайте стреляйте. — Она подалась вперед, хищно раздувая ноздри. — А, понимаю… У вас муляж, не так ли? Резиновые пульки? — Женщина ехидно засмеялась. — Или нет? Давайте проверим?
Она схватила пистолет. Я с ревом бросился вперед, но понял, что не успею. Сменил направление, кинулся к стене — и так своевременно! Грохнул выстрел, пуля опалила висок, промчалась мимо. Долго ли выпустить вторую? Подкосилась нога, я сполз по стенке. Но пугач не выпустил и тоже открыл огонь!
Я выпустил четыре резиновые пули и очень надеялся, что хотя бы одна попала. Обезвредить, хоть на несколько секунд вывести из равновесия… Женщина что-то кричала, гневно блестели глаза. Пуля попала в чашу — та слетела со стола, покатилась по полу, разливая содержимое.
Женщина выронила пистолет. Я помчался на нее, треснулся бедром о столешницу. Нас разделял этот проклятый стол! Я подался вперед, чтобы схватить ее за ворот, но получил мощный удар в челюсть! Искры брызнули из глаз, я даже не понял, чем она меня сразила — кулаком или еще чем.
Меня отнесло обратно, я покатился по полу, потерял пугач. Сознание пока держалось. Задрожали предметы на столе, угрожающе закачался, но устоял подсвечник.
Я вскочил. Она смеялась, но как-то через силу. Нагнулась, чтобы поднять свой «ПМ». Жар ударил в голову. Я не мог не попасть в нее. Она становилась сильнее, опаснее, и не только в плане энергетики, но и в банальном физическом смысле! Но нет, с ней что-то было не так, движения замедлялись, она хрипела. Она подняла пистолет, навела на цель. Я снова ринулся, схватился за стол, и он, подпрыгивая, понесся впереди меня.
Удар столешницы пригвоздил ее к подоконнику! Женщина извивалась, злобно таращила глаза. Все, что находилось на столе, попадало на пол. Рухнул подсвечник, но одна из свечей продолжала коптить, озаряя слабым светом обстановку полного маразма. Она опять потеряла оружие — теперь оно отлетело достаточно далеко. Я давил на стол, она давила в ответ, тужилась.
— Не сопротивляйтесь, Ирина Александровна… — хрипел я, — вам некуда бежать, дача окружена ОМОНом.
Она засмеялась утробным дьявольским смехом, собрала силы… и меня опять понесло вместе со столом к двери! Я кувыркался, убираясь подальше от взбесившегося предмета мебели. Вскочил, схватил с пола пистолет — да не тот, что мог похвастаться резиновыми пулями, а настоящий, боевой. Большое спасибо, Ирина Александровна! Наконец-то высшие силы вспомнили про меня! А ведь пальну же! Что помешает выстрелить вам в ногу?
Она сообразила, что чаша весов склоняется не туда. Схватила трость, оказавшуюся под рукой, со щелчком выскочило лезвие. Она шипела, смотрела исподлобья. Я вскинул пистолет — еще колебался, не решаясь надавить на спуск. Как ни крути, а покушение на жизнь сотрудника полиции! Кому потом доказывать, что в нее вселился демон?
