— Да! — рявкнул я. — Можешь не сомневаться.
— А кому претензии предъявлять? Ну, сам понимаешь, за моральный ущерб и все такое…
— Я позднее предоставлю подробный список. Ты не звонила моей маме?
— Никита, я незнакома с твоей мамой.
— Вот и отлично, не звони. Не забудь, что утром на работу. Разрешаю опоздать на два часа. Все, спи… если сможешь.
Я отключился, перевел дыхание. Варвара с Сергеем Борисовичем выразительно переглянулись — да, это точно он. Пациент скорее жив, чем мертв.
— Никита Андреевич, если не возражаете, я позвоню медикам, мы должны им сообщить о вашем чудесном исцелении, вы понимаете… — Якушин помялся, — такое не каждый день случается. Нужно провести полное обследование, сделать ЭКГ, ЭЭГ…
— Давайте не сейчас, — взмолился я. — Позднее. Клянусь, Сергей Борисович, я не сбегу.
— Хорошо. — Якушин помедлил. — Я распоряжусь об отмене мероприятий… вы понимаете каких. Хотя, подозреваю, что Лариса уже всех обзвонила и дала соответствующие распоряжения, м-да… — Сергей Борисович не сдержался, прыснул. — Ладно, медиков вызовем позднее. Рассказывайте, что с вами приключилось. Кофе хотите? Есть булочки — на предмет пожевать…
— А у меня есть желудок, — вздохнул я. — На предмет вывернуть его наизнанку.
Я снова курил, повествовал о своих злоключениях. Они уже тихо зеленели от моего дыма, но пока что терпели.
— Это полная версия? — спросила Варвара.
— Полнее некуда.
— Все правильно, — откашлявшись, начал Якушин. — Типичные внетелесные околосмертные переживания. Вам было радостно, спокойно, вы испытывали чувство гармонии. Считали себя способным проникнуть в суть мистических и религиозных событий. Но вместе с позитивными переживаниями многие люди, перенесшие состояние клинической смерти, описывают адские картины огня, какие-то устрашающие сцены, видели людей в состоянии страдания. У вас ничего такого не было?
— Не успел, — буркнул я, — так некстати все оборвалось. Хочется сказать «спасибо» нашей медицине, но в данном случае она принесла больше вреда, чем пользы.
— Подтверждается сохранение сознания после полного отключения мозга, — заметила Варвара, — а мозг, как известно, отключается после остановки сердца. Но все это окутано неясностью… Кто-то видит картины из прошлой жизни, другие начинают говорить на незнакомых языках — причем в совершенстве… — Она с подозрением уставилась на меня.
— Да, ксеноглоссия, слышал, — проворчал я. — Но я с вами на суахили общаюсь? Как такое возможно, Сергей Борисович? — задал я самый острый для этой ночи вопрос. — Реанимация не помогла, меня привезли и бросили, объявив мертвым. Человек не может выйти из клинической смерти без врачебного вмешательства. Как такое произошло?
— Не знаю, — смутился Сергей Борисович. — Кто-то наверху посчитал это нужным и необременительным. Значит, вы нужны.
— Вам не приходит в голову, Сергей Борисович, что его смерть была не случайной? — спросила Варвара.
— Смерть всегда имеет причину, — уклончиво отозвался Якушин и засмеялся. — Это не я придумал, а неизвестный автор. Смерть не случайна, это понимаем все мы. На вашу жизнь, Никита Андреевич, покушались. Ураган для злоумышленника стал удачным подспорьем. Гроза, ураганный ветер, оборванные провода — и один из последних контактирует с металлической дверью. Все подстроено. Кто-то знал, что вы пешком направляетесь к дому, успел все сделать. Возможно, у преступника имелся сообщник. Вы никого не видели?
Я пожал плечами. А ведь почудилось, что кто-то прятался за припаркованными машинами…
— Человек, не понаслышке знакомый с электричеством, — продолжал Якушин, — наш фигурант, если помните, трудился инженером по электрооборудованию на ярославском заводе «Термоприбор». Почему бы не сплясать именно отсюда? Сейчас вы не в лучшей форме, Никита, но когда придете в себя, надо продолжать.
— Догадываюсь, — вздохнул я, — в противном случае он рано или поздно меня добьет. Преступник владеет информацией, выяснил, что мы работаем по людям, перенесшим клиническую смерть, решил от меня избавиться, пока я не вышел на что-то важное.
— Но не ты один в курсе, — справедливо заметила Варвара.
— Однако именно меня он предпочел убрать как главную угрозу. Это следует обдумать, но вы правы, Сергей Борисович — не сейчас. Покушение было целенаправленным, убивать кого-то еще этот упырь не хотел. Соседка Клавдия Ивановна вышла из подъезда, ее не ударило. Варвара скатилась по лестнице — ее тоже миновало.
Варвара как-то задрожала, поежилась.
— Злая ирония, — пробормотала она, — мы ищем человека, перенесшего клиническую смерть. При этом то же самое переносит человек, занятый поисками злодея.
— Не думаю, что это совпадение, — сказал Якушин. — Нам явно порываются что-то сообщить. Вам придется заново, Никита Андреевич, проанализировать все, что с вами произошло, не упуская ни единой мелочи. Вы что-то забыли или посчитали неважным. Отдохнете, потом освежите память. Боюсь, после вас опять придется наводить порядок и все утрясать, — вздохнул Сергей Борисович. — Из вашего рассказа явствует, что в областном бюро судебной экспертизы вы вели себя как слон в посудной лавке. Нет, допускаю, вы были несколько взволнованы…
— Да, самую малость, — согласился я. — Сам не смогу, придется вам улаживать вопрос с кражей одежды и нанесением работнику бюро, а также сотруднику вневедомственной охраны легких телесных повреждений.
— Вы уверены, что они были легкие? — Якушин ехидно прищурился.
— Ой, да ладно, — отмахнулся я, — товарищ приобрел бесценный опыт. А второму надо больше тренироваться, прежде чем заступать на охрану важных государственных объектов. Можно мне отдохнуть, Сергей Борисович? Ей-богу, с ног валюсь. Смерть — это так утомительно. Прошу всего лишь 48 часов сна, а потом все, что угодно — врачи, маньяки, заслуженное наказание…
— Да, Варвара отведет вас в гостевую комнату. Отдыхайте, Никита Андреевич, я постараюсь все уладить. Усилим охрану — пусть и за вами с Варварой приглядывают. Вопрос с одеждой решим. «Украденное» придется вернуть. А я пока сообщу куда следует о местонахождении вашего бренного тела.
Глава третья
История началась 17 октября — после дождичка в среду. Тогда еще не было такого холода, как сейчас, дожди шли, но после них неизменно выходило солнышко, и осень радовала последними приличными «плюсами».
На работу я в тот день не пошел, курил на балконе, развалившись в шезлонге. Здесь меня и настиг звонок Вадима Кривицкого. Завелся в кармане лирико-драматический баритон Иосифа Кобзона: «Если кто-то кое-где у нас порой…» В квартире хлопнула входная дверь — Варвара убежала на работу в ГПНТБ. Обещала не задерживаться — профессия архивариуса ее не очень вдохновляла.
Полезная привычка — брать телефон даже на балкон.
— Здравия желаю, — мрачно поздоровался Кривицкий. Мой старинный однокашник совсем недавно перекочевал из заместителей в кресло начальника уголовного розыска Железнодорожного РОВД и по этому поводу явно зазнался — совсем перестал звонить. Я даже не был уверен, капитан ли он еще.
