Все, что представляло интерес для конкурентов, Иван хранил в банковской ячейке, а менее важные документы — в своем кабинете в надежном германском взломостойком сейфе. И вообще во взрослой жизни ее мужа не было места никаким посиделкам, да и вообще ничему, что не связано с бизнесом.
Со временем подруги и сами перестали наведываться. Темы разговоров исчерпали себя. Новых преподавателей Людмила не знала, студенческая жизнь ей была неинтересна, с мужчинами, о которых судачили подруги, она не была знакома.
В один прекрасный момент она осталась одна. Часы, привезенные Иваном из Англии, с их чопорным нарочитым боем, превратились в орудие пыток. Она судорожно по сто раз на дню смотрела на замершую стрелку. Под конец дня от безделья она уже не находила себе места. В семь вечера принималась за приготовление ужина.
Она пыталась устраивать скандалы. Скандалы у нее получались какие-то вялые и скучные.
Иван обнимал юную жену за плечи, заглядывал в глаза, нежно гладил по спине и спрашивал, что случилось на самом деле. И был при этом далеко от нее. А что она могла ответить?
Еще через пару лет она возненавидела мужа.
Антон сказал, что ей нужна свобода. И он готов дать ей эту заманчивую свободу.
Людмила встряхнула остатки неприятных воспоминаний и открыла дверцу машины. Молодой охранник, ушлый парень, оценивающе осматривая с ног до головы хозяйку, всегда вовремя поспевал помочь выйти из машины. А этот хорошо, что ворота открыл.
«Я вас всех уволю, к чертям собачьим. Осталось недолго».
Стрельников с непривычки долго возился на кухне, пытаясь приготовить ужин. Сунув в духовку пиццу, он взялся за салат — мелко нарезал овощи, купленные на Бессарабском рынке. Невзирая на старания, кубики получились разных размеров.
Критически посмотрев в салатник, он аккуратно выловил самые крупные и еще раз прошелся по ним ножом. Теперь перец выглядел неприлично мелким. Вместо кубиков тарелку украшали красные крошки.
«Перемешается, и недочеты будут не видны, — решил Стрельников и щедро полил салат оливковым маслом. — Как женщины справляются со всем этим хозяйством изо дня в день? Или у них за плечами дополнительное образование по кухонным делам?»
Кухню он не терпел с детства. Единственное, что мог толково сделать, — бутерброд. О мытье посуды он вообще старался не думать. Любая работа, не требующая творческого подхода, превращалась в пытку, вызывая мгновенную скуку и усталость. И так, сколько себя помнит. Софья, зная эту особенность единственного внука, к домашним делам его никогда не привлекала. Нужда заставит — научится.
Павел обвел взглядом кухню и остался доволен собой.
На квадратной тарелке лежала сочная пицца, пахнущая какими-то несуществующими приправами, глубокая салатница, до половины заполненная овощами, выглядела вполне аппетитно. Осталось только открыть вино и зажечь свечи. По поводу свечей он ничего не знал, а вот красное вино заблаговременно поставил на час в холодильник.
Запах еды просочился в ванную. Саша набрала побольше воздуха в легкие и окунулась с головой. Через минуту на поверхности образовались пузырьки воздуха.
Саша достала мочалку и налила на нее гель. Вязкая жидкость сквозь поры медленно сочилась в ванную до тех пор, пока не образовалась зеленая пахучая пена. Ей больше всего хотелось отмыться от невидимой липкой грязи, прилипшей не столько к телу, сколько к душе.
После контрастного душа стало немного легче, давящий обруч спал с головы.
— Паша, я люблю тебя.
Саша прошептала признание, уткнувшись Стрельникову в спину.
— Я тебя тоже.
Он повернулся всем корпусом, заслонив окно, целуя ее мокрые, пахнущие волосы.
— Я даже не представляю, что бы делала без тебя.
— Значит, я должен был появиться в твоей жизни хотя бы для того, чтобы ты знала, что делать.
Как только Стрельников убрал посуду со стола, Саша положила перед собой два распечатанных списка, похожих, как близнецы. На них были одни и те же фамилии, только в разной последовательности.
На первом листке она напечатала фамилии пациентов, переписанные из историй болезни, которые Елена Евгеньевна так опрометчиво оставила в незапертом шкафу.
Внезапная смерть Крапивина ее напугала настолько, что она сразу бросилась изымать все документы умерших пациентов. Не может она отвечать за тех, кто официально не числился за вверенным ей центром.
Фамилий было восемь. Последней была Вероника Ивановна. Судя по датам, пять женщин поступали на оздоровление с разрывом в три месяца, а последние — в одном и том же месяце. С таким же разрывом все они и умерли.
На второй листок она перепечатала фамилии со снимков, сделанных на сельском кладбище. Их тоже было ровно восемь.
— Паша, я вот смотрю на эти списки и ничего не понимаю.
— Что тебе непонятно?
— Жили себе одинокие старушки, потом благотворительный фонд предложил им оздоровиться. Я внимательно просмотрела их выписки из поликлиник по месту жительства и ничего серьезного не нашла. Кроме возраста, им и жаловаться было не на что. Тогда что их привело в центр?
Салатник Стрельников вымыл последним, затем критически осмотрел его и, оставшись довольным результатом непосильного труда, взял тарелки и подошел к Саше.
— Одиночество.
— В смысле?
— Саша, — Стрельников поставил тарелки на край стола и начал тщательно их вытирать, — все они одинокие женщины, а благотворительный фонд предложил то, чего подсознательно им не хватало, — общение. Вряд ли они за последние годы где-то отдыхали, а тут такая возможность. Зачем отказываться? Хотя, может, кто и отказался, только мы о них никогда не узнаем.
— Возможно, — согласилась Саша. — Тогда организатор должен быть хорошим психологом.
— Бесспорно. Центр выбран недалеко от города, можно вернуться в любой момент домой, да и оздоровление предлагали всего на пару недель, чтобы не волновались за квартиру. Конечно, могло быть все иначе. Это лишь предположение.
Стрельников расставил тарелки, потом перетер ножи и вилки. Оказалось, что кухня не такое уж и страшное занятие, если что-то делаешь для любимой женщины.
— Агнесса говорила, что она очень обрадовалась, когда неожиданно получила путевку на оздоровление.
— А кто ей выдал эту путевку? Поликлиника?
— В том-то и дело, что путевку Агнессе принесла девушка. В солидном, как она говорила, конверте, с печатями и на конверте, и на путевке. Еще девушка оставила номер стационарного телефона, на случай если она откажется от оздоровления.
— А как их вообще лечили? Докторов в центре нет.
— Как это нет? Елена, Сергей. Теперь только Елена, — исправилась Саша.
Она опять представила, как бодро входил в палату Сергей, говорил старушкам комплименты, присаживаясь в кресло, измерял давление и терпеливо, в который раз, слушал их старые истории. Умел отставной полковник нравиться женщинам.
