Саша тяжело вздохнула.
Найти в столь позднее время Инну Васильевну не составило труда. Профессор Дворникова была еще на работе. Будучи ярко выраженной «совой», Инна Васильевна предпочитала вечернюю смену. Если бы можно было полностью изменить график работы, то Дворникова первой была бы «за».
Вечерние часы, когда разъехались коллеги, кафедру покинули шумные студенты и не отвлекают вопросами аспиранты, для Инны Васильевны были самыми плодотворными. За это время она успевала сделать главное — отобрать истории болезни тяжелых больных, которыми с утра она займется лично и покажет студентам.
Инна Васильевна просмотрела свои записи и, немного подумав, вычеркнула знакомую фамилию Савицкого. Случай, скажем, интересный и незаурядный для клинического разбора, только с криминальным подтекстом. Но именно об этой стороне и не хотелось думать. Конечно, если бы это был не Иван, а кто-то другой, она сразу бы сообщила в полицию.
Стук в дверь отвлек Инну Васильевну от раздумий. Она отложила историю болезни Савицкого в сторону и посмотрела на часы.
— А я-то думаю, кто в такое позднее время ко мне? Проходи, Сашенька, присаживайся.
— Как отец?
— Нечем тебя порадовать. Состояние тяжелое, но стабильное. И то хорошо.
— Я могу его увидеть?
— Конечно. Пойдем.
Инна Васильевна поправила халат, взяла историю и направилась к выходу из кабинета.
Никакие объяснения Дворниковой не потребовались. Она все поняла, переступив порог реанимационного блока.
Иван Андреевич неподвижно лежал в постели. От бледности, проступавшей даже сквозь щетину, он был похож на восковую неживую куклу. Черты лица заострились. Вместо моложавого Ивана Андреевича на койке лежал старичок.
— Не расстраивайся, — Инна Васильевна коснулась Сашиной руки. — Спит после капельницы. Пусть набирается сил.
— Можно я побуду с ним, а потом зайду к вам?
Саша опустилась на стул рядом с кроватью. Усталость, словно и ждала этого момента, навалилась со всей силой. Саша прикрыла глаза.
На мониторе, регистрировавшем работу сердца, все четче начало проявляться лицо Елены Евгеньевны.
Взяв ключ из выдвижного ящика стола, она направилась к шкафу. Повозившись с дверцами, достала бутылку с темной жидкостью и не спеша, аккуратно отлила ее во флакон. Остаток спрятала обратно в шкаф.
Вдруг она невысоко подбросила ключ от шкафа. Попытка так же легко поймать его не удалась. Ключ упал на паркет, сотрясая воздух, как самолет на взлетной полосе. Брелок в виде ярко-красного сердечка оторвался и закатился под стул.
Саша открыла глаза. На мониторе бежала кривая электрокардиограммы. Она наклонилась и внимательно посмотрела под стул. Никакого брелока нигде не было.
Это усталость дает о себе знать. Надо просто выспаться.
Саша взяла в свои руки сухую морщинистую ладонь Ивана Андреевича.
— Я никогда не думала о тебе. И ты обо мне тоже не вспоминал. Я не сержусь на тебя. И не виню. Нет. Только между родными людьми так не должно быть. Мы никогда не бережем тех, кто нам дорог. Потом сожалеем. Ты обязательно выздоровеешь. Я тебя познакомлю со Стрельниковым. Он очень хороший. Он тебе обязательно понравится. И если даже не понравится, не страшно. Я его люблю. Это самое главное из всего главного. А потом ты приедешь к нам в гости. Только один, хорошо? А потом у тебя появятся внуки. Я буду им рассказывать о бабушках, дедушках, прабабушках и прадедушках. Дети должны знать свой род.
«Род — сила. Сила поколений, стоящая у каждого за спиной. В минуты слабости и отчаяния на помощь идет вековая сила рода, его корней. Только надо позвать на помощь. А как позвать, если не помним деда, прадеда? Уходит сила. Мало свершает человек деяний. Все больше дела и делишки. Мельчаем от поколения к поколению. Детям в наследство куда чаще достается земное, бренное, дорогое и блестящее. Наделяем мишуру ценностью. Бесценное теряем и не жалеем».
Об этом ей давно говорил дед, словно предвидя, что ей предстоит пережить.
— Если бы не бабушка, я бы не приехала к тебе никогда. Она просила тебе помочь. Она простила тебя.
— Саша…
Иван Андреевич едва различимо позвал дочь, словно слышал весь ее безмолвный разговор.
— Теперь все будет хорошо.
— Ты что-то говорила о бабушке или мне послышалось?
— Послышалось. Спите. Я посижу возле вас.
— Саша, что со мной? Я умираю? Ну, это не ново. Я тебе говорил.
— Все уже позади. Завтра еще сделают анализы и скоро переведут в отделение. А теперь спите.
Иван Андреевич устало закрыл глаза.
Через минуту послышалось ровное дыхание. Савицкий спал.
Саша поднялась на третий административный этаж. Длинный коридор в целях экономии средств освещался одной тусклой лампочкой. Через неплотно прикрытую дверь из кабинета профессора Дворниковой падала полоска света.
Судя по разложенным на столе бумагам, Инна Васильевна, несмотря на поздний час, домой не собиралась.
— Я вам вызову такси. — Дворникова мигом оторвалась от записей.
— Спасибо, меня муж ждет в приемном отделении.
— Муж — это хорошо.
— Инна Васильевна, я вижу, что состояние отца ухудшилось.
— Ухудшилось. Только причина может быть и в отмене препарата. Скорее всего, Иван принимал его длительное время. Саша, я насчет этого и хотела поговорить с тобой. Если завтра ничего не изменится к лучшему, надо делать токсикологическую экспертизу. А для этого надо подавать заявку и сообщать в полицию. Понимаешь, о чем я говорю?
Саша только кивнула. Чего яснее. Покушение на жизнь.
— Этого можно избежать при условии, что мы получим образец препарата. Только где он его мог взять? Вера сказала, что пересмотрит все в кабинете. Только я не думаю, что Иван сам принимал какую-то гадость.
— Инна Васильевна, вы можете подождать еще день, от силы два?
— Сашенька, все зависит не от того, могу я ждать или не могу, а только от того, как будет себя чувствовать Иван. Больше я ничего тебе не обещаю.
— Спасибо вам, Инна Васильевна. Лекарство я вам привезу завтра. Я, кажется, знаю, где его взять.
Говорить Дворниковой о своем предположении Саша не стала.
Ничего не остается делать, как с утра поехать в медицинский центр. Она никак не могла даже предположить, что жизнь заставит ее еще раз вернуться в центр.
Вчера она успела попрощаться с временной работой. Сделала последний обход в палатах, провела занятие с инструкторами, напечатала им расписание работы на следующую неделю, вложила в истории болезни дневники наблюдения. И самое главное — выписала домой Колю Васильцова. Его лицо светилось от счастья.
