Варя Круглова ожидала гостей к ужину. За исключением подруг, она никогда не принимала гостей без Олега. А подруги так часто бывали в их доме, что перестали быть гостями.
Звонок был таким неожиданным, что она скорее бы поверила, что звонят из созвездия Гончих Псов, но что это Павел, да еще из Киева, было трудно себе представить. В первые минуты она даже растерялась, но Стрельников говорил и смеялся в трубку, и снова говорил, и ей пришлось дать этому земное объяснение.
Созвездие Гончих Псов засело в ее голове и мешало сосредоточиться на ужине. Две собаки, норовившие вырваться из крепких рук Волопаса и наброситься на Большую Медведицу, замерли во Вселенной. И еще она все время думала об Олеге. На душе непонятно от чего было тревожно. Непрошеные слезы то и дело без причины появлялись на глазах.
Дети забежали на кухню, наперебой пересказывая мультик. Она ничего не понимала из детского лепета и только поддакивала, кивая.
Мальчики Ванька и Санька появились в семье нечаянно.
Прожив в браке десять лет, они с Олегом смирились с бездетностью.
В начале супружеской жизни обследовались, лечились, но все безрезультатно. А потом махнули рукой. Не судьба — вынесли себе вердикт и жили до тех пор, пока Варю не начали беспокоить постоянные боли внизу живота. Ни к какому доктору она не собиралась идти. Цистит, заработанный в детстве от купания в холодной воде, давал о себе знать каждый раз, стоило промерзнуть ногам. А на УЗИ цистит приобрел черты маленькой темной точки, которая стала через семь месяцев полноценным мальчиком Ванькой. А через год на свет появился орущий Санька.
Когда возле подъезда остановилось такси, стол был накрыт, дети были накормлены и смотрели с няней мультики.
Варя в последний раз критически осмотрела себя в зеркале. Невысокого роста, с мальчишеской стрижкой, в лосинах и длинной синей тунике Варя выглядела отлично — без излишеств и в то же время стильно.
С бьющимся сердцем она направилась к двери, за которой стоял мужчина, чуть не ставший ее судьбой. Но сейчас, через столько лет, она опять волновалась перед встречей, как в той далекой юности. Только волнение было другое — сугубо женское. Так может волноваться только женщина, будучи давно и безвозвратно замужем.
Варя распахнула дверь и растерялась.
На пороге с охапкой ее любимых белых хризантем стоял Павел Стрельников. Она не могла сказать, что за двадцать лет, что они не виделись, он не изменился. Конечно, изменился.
Из худенького нескладного мальчика он превратился в возмужавшего молодого человека. Возраст прибавил килограммы, уменьшил количество волос, и вместо шевелюры сейчас красовался короткий «ежик», тронутый сединой. Неизменной остался только уверенный, спокойный взгляд. Мысли вихрем пронеслись в голове.
Потом Павел обнял хрупкую женщину, в которую был влюблен, которой носил до квартиры сумку, дарил дешевые цветы и думал, что она и есть его судьба.
— Варька, сколько же мы не виделись? Ты похорошела, выросла. Дай еще на тебя посмотрю!
Стрельников отстранил ее от себя. И никаких двадцати лет, казалось, не было между ними.
Варя перевела взгляд на стоящую на лестничной площадке женщину. Ей стало неловко от мысли, что она надеялась увидеть Стрельникова одного. Извечная женская ревность…
Они стояли и смотрели друг на друга.
Стрельников опомнился первым и радостно сжал еще раз в охапку Варю, оторвав ее от пола. Потом он знакомился с детьми и дарил подарки, и говорил, говорил…
Они ели мясной пирог, запивая его красным вином, и вспоминали далекую юность. За короткое время надо было рассказать почти всю свою жизнь: о себе, о знакомых, родителях, друзьях и подругах…
Саша, чтобы не мешать разговору, незаметно покинула гостиную.
Огромная квартира располагалась на двух уровнях, от чего напоминала частный дом. В холле рос двухметровый абутилон, напоминавший клен, — последний крик моды. На втором этаже работал телевизор. Судя по воплям, доносившимся с экрана, дети смотрели мультик.
Щемящая боль безвозвратной утраты сжала все внутри.
Саша присела на диван, чувствуя, что от этой боли нет спасения.
— Тетя, ты плачешь, — маленькая детская ручка требовательно дернула Сашу за руку.
— Нет, малыш, взрослые не плачут, — Саша быстро смахнула слезу и посадила малыша рядом.
— Я не малыш, я Ванька. Санька — малыш. Он младший. Я старший.
О своем превосходстве в возрасте мальчик говорил с гордостью.
— Пойдем играть с нами в прятки. Перед сном нам мама разрешает, когда папы нет, — поделился секретом «старший» Круглов.
Саша раздумывала, как не обидно отказать малышу, но голос няни, не терпящий возражений, расставил все по своим местам. И Ванька покорно поплелся на второй этаж.
Вернулась она в гостиную, когда Стрельников с Варей рассматривали фотографии.
На столе рядом с чашками лежал бежевый альбом с обручальными кольцами на обложке — свадьбу уже просмотрели. Варя с интересом листала толстый альбом, лежащий на коленях Стрельникова, то и дело комментируя события, предшествующие фотосессии.
Семейство Кругловых оказалось очень фотогеничным. Прямо на Сашу смотрели веселые дети. Они были так похожи друг на друга, что было трудно определить — кто есть кто.
Дальше фотографии запечатлели семью на даче. Мужчина, посадив отпрысков на одно колено, тепло улыбался в объектив, обнимая свободной рукой Варю.
Женщина в коротких джинсах и яркой майке смотрелась по-домашнему. От фотографии веяло теплом и уютом.
Саша ни капельки не сомневалась, что там дальше, куда не достал объектив фотокамеры, готовился шашлык.
— А это мы встречаем Олега, — Варя провела пальцем по фотографии. — Я первый раз с детьми сама за рулем. Страху натерпелась. Ванька всю дорогу норовил отстегнуть ремни безопасности.
Саша, как завороженная, смотрела на обычную фотографию.
На первом плане стоял улыбающийся Круглов с дорожной сумкой. Позади мужчины на огромном стеклянном строении бросалась в глаза синяя надпись на двух языках: «Киев».
В объектив попали низко плывущие облака и посторонние люди. Но от неудачно выбранного ракурса фотография только выигрывала.
Саша хотела отметить, что Варя прирожденный фотограф, как неимоверная тяжесть разлилась по телу.
— Жаль, что нет Олега. Надеюсь, в следующий раз обязательно познакомитесь. Должен был прилететь позавчера, а прилетит только послезавтра.
— К тому времени мы, надеюсь, будем в Москве.
Стрельников обнял Сашу за плечи. И в этот момент ее голову сжал невидимый обруч.
Перед глазами все поплыло. Стены растворились в розовом тумане.
Саша увидела себя со стороны. Вот она стоит в подвале, прислонившись к стене. Даже холод ощутила. Она не могла, как ни напрягалась, рассмотреть мужчину, только неразборчивый голос долетал до нее. Слова сливались. В них было что-то пугающее, безобразное, страшное и неотвратимое.
