— Вот… все пишут, комментируют, — Савицкий невольно прикрыл глаза. — Ко мне опять следователь приходил. Задавал вопросы. Центр закрыли. Вот так. Благое дело принесло горе и страдание. Почему так вышло?
Риторический вопрос Савицкого повис в воздухе.
Саша не стала на него отвечать. Говорить о человеческих пороках не было смысла. Да и Савицкий спросил это просто так, скорее думая о том, как станет объясняться с друзьями, как данный факт скажется на его репутации и бизнесе. Не до философии.
Саше стало неловко от того, что она прочитала мысли отца. Родителей не выбирают.
— Мы уезжаем. Я бы осталась, но… Тебе уже ничто не угрожает.
— Саша, я все слышал там, в реанимации. Если бы ты не говорила о своем муже, о жизни, о матери, я бы никогда не смог вернуться сюда. Спасибо тебе… Дочка. Пусть у тебя все будет хорошо, — еще слабый голос Савицкого дрогнул, по впалой щеке потекла непрошеная слеза и закатилась в поседевшую бороду.
Саша наклонилась и прижалась к его щеке. От бороды и усов стало щекотно, как в детстве.
— Ты тоже береги себя… отец.
Отцом Ивана Андреевича она назвала впервые. Слово само неожиданно слетело с губ. Она хотела сказать ему что-то важное, то, что сама поняла за эти две недели, но открылась дверь, и в палату зашли Стрельников, Инна Васильевна и Вера.
Заговорили они так же, как и вошли, все вместе. И только когда Вера Дмитриева протянула бумаги Савицкому, Инна Васильевна их выпроводила из палаты, пригрозив запретить посещения на неделю.
Вечером Стрельников и Саша, расположившись в вагоне фирменного поезда, возвращались обратно в Москву. Мимо проплыла окраина города, потом за окном начали мелькать огни дачных поселков, и только проехав Белую Церковь, они устало вытянулись на полках.
Под равномерный стук колес Саша, готовая провалиться в сон, вспомнила, что обещала позвонить.
Агнесса Харитоновна звонку обрадовалась.
— Как вы? — осторожно спросила Саша.
— Сашенька, я так ждала твоего звонка. Вот, опять обживаюсь в квартире. Словно заново на свет родилась. Немного приду в себя и обязательно съезжу в Ильинск на кладбище. Мы ведь обещали встречаться здесь, в Киеве, да вышло все иначе. Я уже и службу заказала в Михайловской церкви.
Последние слова Агнессе Харитоновне дались с трудом, и она тихонько заплакала в телефонную трубку.
Саша только успела попрощаться, как поезд въехал в зону без сотового покрытия. Трубка, прижатая к уху, замолчала.
Мелкий весенний дождь стучал в окно спального вагона, смывая с него грязные разводы.
Эпилог
Никаких стараний адвокатов Савицкого не хватило, чтобы замять всплывшую криминальную историю в реабилитационном центре.
Дело благодаря журналисту Волкову стало резонансным. Результаты журналистского расследования растиражировали другие газеты, короткие репортажи о циничном убийстве стариков показали в «Новостях».
Много недостающих фактов открыла следователю Агнесса Блинникова. Медсестра Лариса начала сотрудничество со следствием и дала показания против главврача и Антона Задонского.
Задонский своей вины не признавал. На допросах четко придерживался советов адвоката.
Об организации покушения на Круглова он впервые слышит. Мало что говорят задержанные. Пойти на убийство единственного друга он не мог. Да и зачем?
Да, опекал стариков. Да, мог себе позволить такую роскошь. А разве меценатство уголовно наказуемо?
Все его подопечные умерли в центре? Но за жизнь больных отвечают дипломированные специалисты.
Кто поставлял в центр препарат «Сопраленум»? Опять вопрос не к нему. Может, Елена, но, ему кажется, скорее всего, Крапивин. Да кто угодно мог купить безобидное средство в любой аптеке.
Откуда ему знать, что вместе с витаминами его подопечные получали лошадиную дозу этого препарата. Конечно, он не спорит с результатами экспертизы, но и прокомментировать данный факт не может. Лучше этот вопрос задать главврачу. Уж ей-то наверняка известны побочные действия препарата при его передозировке.
Медицинский центр на время следствия закрыли, пациенты разъехались по домам. Из немногочисленного персонала остался только охранник-старожил…
