— Нет, но убить человека с целью устранить препятствие к получению денег — преступление.
— Ч-что? — немеющими губами пробормотала Дарья и дрожащей рукой потянулась к бутылке с водой. Алла даже пожалела ее на какое-то мгновение, но потом вспомнила, что эта девушка, еще такая молодая, пыталась представить Инну Гордину убийцей, не гнушаясь ложью и угрозами. Кроме того, она отвратительно обращалась с персоналом, обслуживающим особняк, о чем этот самый персонал рассказывал как лично Алле, так и оперативникам.
— Вы… вы пытаетесь сказать, что Рома… что он убил маму? — пролепетала между тем Дарья.
— Я пытаюсь сказать, что это возможно.
— Но зачем, скажите на милость?!
— Объясняю. Вы были недовольны постоянным урезанием вашей матерью содержания, которое раньше было существенным. Вас не устраивал тот факт, что Инна Гордина проживает в вашем доме, хотя у нее имелся собственный источник дохода и Лариса не тратила на девушку ни копейки из собственных средств. Предположу, что вам хотелось поскорее зажить собственной жизнью и перестать зависеть от матери, однако вы не были уверены, что в этом случае сможете продолжать образ жизни, к которому привыкли. Забеременев от Искомова, который одновременно являлся любовником и вашей матери, вы выдвинули ему ультиматум: либо он выходит из тени, либо вы сами все ей рассказываете. Поймите, Дарья, сейчас вопрос стоит таким образом: либо Роман Искомов убил вашу мать, не желая раскрывать вашу тайну и понимая, что ее раскрытие приведет к тому, что она откажет ему от дома и, как следствие, он потеряет доступ к деньгам…
— К каким деньгам? — перебила Дарья. — У мамы ничего не оставалось, кроме дома!
— И все же Искомов не мог не сознавать, что, случись что-то с вашим отцом, все его состояние, ныне находящееся вне пределов досягаемости нашего государства, достанется Ларисе. А если бы с Ларисой, в свою очередь, тоже произошло несчастье — что, собственно, и имело место, — вы бы наследовали им обоим. Судя по тому, что вы настаивали на том, чтобы все рассказать матери, а Искомов к этому вовсе не стремился, он опасался, что правда всплывет. Ваша мать вряд ли обрадовалась бы, если бы ее любовник оказался одновременно и любовником ее дочери. Вероятно, он подозревал, что вы можете не сдержаться и поговорить с Ларисой, не дождавшись от него решительных действий, а это не входило в его планы. Так вот, либо вследствие вышеперечисленных причин вашу маму убил Роман Искомов, либо имел место сговор между вами двумя с целью устранения Ларисы. Вам выбирать, Даша, что лучше!
Девушка потрясенно молчала. Ее голова тихонько покачивалась из стороны в сторону, словно внутри ее продолжался немой диалог и она отказывалась соглашаться со своим внутренним голосом, твердившим, что Искомов виновен. Алла с замиранием сердца ждала ответа, прекрасно понимая, что ее аргументы слабы и любой здравомыслящий человек, да тот же Искомов, с легкостью их опровергнет как не имеющие под собой никаких оснований. Оставалось надеяться либо на то, что Дарье недостает здравомыслия, либо на то, что в силу обстоятельств она находится под слишком сильным стрессом, чтобы рассуждать и мыслить здраво.
— Нет, — наконец выдавила она из себя, — Рома не мог! Мы действительно обсуждали наше совместное будущее, но… Господи, неужели вы не понимаете, что я ни за что не причинила бы вреда маме, и Рома никогда бы… Я и правда настаивала, чтобы признаться маме, но это не было критично: в конце концов, мы в любом случае поженились бы, с ее согласия или без!
И тут Алла выложила на стол единственный козырь, который имелся у нее в запасе, — копию паспорта Искомова, добытую Белкиным в ГИБДД (пару месяцев назад ему выписали штраф за превышение скорости). Дарья непонимающе уставилась на документ.
— Что это?
Алла услужливо пододвинула к ней бумагу, указывая кончиком ногтя на графу, которую требуется обозреть.
— Я не понимаю…
— Дарья, вы знали, что ваш будущий жених состоит в законном браке?
— Ч-что?
— Уже двенадцать лет. У него двое несовершеннолетних детей, поэтому мне кажется, что ваша мать была не единственным препятствием к вашему будущему супружеству!
— Но… но Рома… Нет, это неправда!
Дарья энергично замотала головой.
— К сожалению, правда, — безжалостно возразила Алла и добавила: — Кстати, я сомневаюсь, что жена Искомова в курсе его матримониальных планов. Зато ваша мать, узнав о вашей связи, вполне могла разыскать эту женщину и сообщить ей много интересного о муже. Как думаете, в этом случае для Романа Париж стоил мессы?
[5]
— Чего стоил?
— Забудьте. В виновности или невиновности вашего любовника мы разберемся. Дарья, вы подтверждаете, что оговорили Инну?
Девушка только беспомощно кивнула.
— Зачем вы это сделали?
— Я… я ее терпеть не могу! Тихоня чертова! Слоняется по дому, как привидение, за всеми наблюдает, но все держит при себе. Живет какой-то своей жизнью…
— Только поэтому?
— Почему она должна оставаться в нашем доме? Мама носилась с ней как с писаной торбой — не представляю, почему!
— Тут, пожалуй, я могу дать вам кое-какие пояснения, Даша. Дело в том, что на самом деле дом, в котором вы сейчас живете, принадлежит Инне.
— Что?!
— Ваш отец обманом убедил покойного отца Инны переписать поместье на него — то есть они оформили куплю-продажу, которая на самом деле являлась не чем иным, как безвозмездной передачей особняка от «продавца» к «покупателю». Это было сделано для того, чтобы Инна не оказалась одна, с больной матерью на руках. Ваш отец должен был позаботиться о ее лечении и о девочке. Вот как вам достался дом, который вы называете своим. Ваша мать пыталась выполнять обязательство мужа, хотя он, судя по всему, не намеревался этого делать, заполучив то, чего хотел!
По лицу Дарьи Алла видела, что она слышит об этом впервые. Девушка не была ангелом, но до своего хитроумного и абсолютно бессовестного папаши ей было далеко.
— А теперь, Даша, — сурово сказала Алла, — расскажите все, что вам известно о дне, когда погибла ваша мать. Если среди приглашенных находились люди, которых вы не знали, прошу отметить их особо. А еще я покажу вам снимок человека, который проник в особняк каким-то левым путем. Вы готовы к откровенной беседе?
Дарья, как заводная кукла, наклонила голову, глядя на Аллу пустыми, ничего не выражающими глазами.
* * *
— Итак, Антон, что удалось выяснить в патологоанатомическом бюро? — спросила Алла, как только закрылась дверь за последним сотрудником, которым оказался Михаил Онацкий, инженер-программист из технического отдела. Он тихонько примостился на стуле рядом с Шеиным, положив на колени потрепанную картонную папку.
