— И поэтому в последний месяц, перед самой гибелью, она ничего не сняла: мы ведь знаем, что Чувашина убили, и она, видать, вздохнула с облегчением! — триумфально закончил Белкин. — Кстати, надо еще выяснить, не Бузякина ли помогла коллеге отправиться на тот свет!
— А что! — поддержал молодого опера Дамир. — Надоело платить, и она решила одним махом избавиться и от свидетеля, и от шантажиста! Лариса ведь не знала, что Чувашин обезопасил себя и оставил снимки в компьютере!
— Все это интересно, друзья, — вмешалась Алла, — но вы забываете о двух вещах. Во-первых, участие Бузякиной в убийстве Чувашина нужно доказать — у нас нет ни единой зацепки, подтверждающей эту версию. Во-вторых, свидетели у театра видели, как после вечеринки за руль садился именно Петр Абрамов!
— М-м-да, задачка, — ухмыльнулся Шеин. — Но звучит красиво, согласитесь, Алла Гурьевна?
— Не стану спорить, — улыбнулась она. — Давайте запомним все, что было сказано, и поговорим о других версиях, ладно? Миша, вы можете идти: вы оказали нам неоценимую помощь, и мы обязательно вас отблагодарим!
— Да ладно, Алла Гурьевна, какие уж тут счеты — одно дело делаем! — смущенно пробормотал Онацкий. Антон с изумлением поймал взгляд инженера, украдкой брошенный на Суркову: да он по ней слюни пускает, не иначе! Интересно, она в курсе?
Когда инженер ушел, Алла снова повернулась лицом к сотрудникам.
— Дамир, вы встречались с родителями погибших девочек?
— Да, — ответил тот. — Семьи в полном раздрае. В одной — только мать, потеряла единственного ребенка. В другой есть оба родителя и младшая девочка. Уголовное дело закрыли в связи с гибелью виновника аварии, но кто-то надоумил родителей подать в суд на мать Петра Абрамова, прикиньте?
— Имели право, — отозвалась Алла. — По нашему законодательству, пострадавшие в случае определения виновного могут подать на него иск в гражданский суд. Если он мертв, отвечать должны родственники, вступившие в права наследования. Я полагаю, потерпевшие выиграли?
— Точно, — кивнул Дамир. — Отсудили миллион — по пятьсот тысяч на семью.
— Не густо! — вставил Белкин.
— У Абрамова из родичей — только мать, с отцом они разведены. Она живет на одну пенсию, так что, сами понимаете, с нее взять нечего!
— Странно, что ей присудили такую сумму с учетом того, что она пенсионерка! — заметила Алла, качая головой. — Конечно, суд не мог вообще ничего не взять, но миллион… И что она, платит?
— Нет, — усмехнулся Ахметов. — И я ее понимаю!
— А вы встречались с этой женщиной?
— Нет, а зачем? Все же ясно!
— После того, что рассказал Михаил, по-моему, не ясно ничего! Вы поговорили со всеми — с матерью Чувашина, с родителями девочек, так почему бы не закончить с этим, встретившись с матерью Петра? Вдруг у нее есть что рассказать?
— А если кто-то из них решил отомстить Ларисе? — высказал предположение Белкин. — Прознал каким-то образом правду и…
— Отличная версия! — перебила Алла. — Дамир, разговаривая с родителями жертв аварии, вы не встретили никого похожего на нашего лже-фотографа Исаева?
Опер покачал головой.
— Честно говоря, я только с женщинами беседовал.
— Надо проверить отца второй девочки.
— Проверю, но что это даст? Даже если малой прав и это месть, любая женщина может нанять исполнителя!
— Да не похож этот мужик на исполнителя! — вмешался Антон. — Действовал как дилетант, обратился к частному сыщику — кто так поступает?
— Дилетант и поступает, — ответила на вопрос Алла. — Кто сказал, что они наняли профессионала? Скорее всего, это либо родственник, либо хороший знакомый — скажем, друг семьи. Это в том случае, если версия мести оправдана.
— А если оправдана, — сказал Белкин, — то как они, черт подери, узнали, как все было на самом деле?!
— Может, следак проговорился? — предположил Дамир.
— Если следователь замешан в сокрытии фактов, не в его интересах проговариваться! — возразила Алла.
— Может, судмедэксперта совесть замучила или…
— Вот потому-то и нужно заняться родственниками погибших, — подытожила Алла. — Итак, план действий следующий. С вас, Антон, опрос бомжей на предмет чужаков в их общине и демонстрация снимков Искомова и Исаева. От вас, Дамир…
— Родители, я понял. Еще раз заскочу к ним, поспрашиваю более предметно и навещу мамашу Абрамова.
— Правильно! Прихватите с собой Александра: у него иногда случаются интересные инсайты, и он может оказаться полезен — свежий, молодой взгляд и все такое…
Алла увидела, как на круглом, розовом лице молодого оперативника расцветает счастливая улыбка. Паренек обожает работать на земле, но в силу возраста и, главное, умения работать с компьютером ему редко выпадает такая возможность. Вот Алла и решила немного его поощрить — с пользой для дела.
— А я, пожалуй, повторно допрошу Искомова, — закончила она. — Теперь, когда Дарья призналась в клевете, ему нет смысла отпираться от романа с ней. Возможно, удастся его прищучить!
* * *
Громко охнув, Алла грузно свалилась на маты, предусмотрительно расстеленные под искусственной скалой. На прошлом занятии Мономах позволил ей штурмовать новую «вершину», и она преисполнилась энтузиазма. И неоправданной самоуверенности: Алле казалось, что она легко справится с новым вызовом. Не тут-то было!
— Давайте поднимайтесь, — сказал Мономах, подскакивая к Алле и протягивая руку. Тяжело опершись на его локоть, она с трудом встала на ноги и снова закряхтела.
— Где болит?
— Спина… там что-то щелкнуло, по-моему…
— Когда упали или когда поднимались?
— Когда… поднималась, кажется…
— Ну пошли, поглядим!
Поддерживаемая Мономахом, Алла кое-как добрела до длинной лавки. Одним ловким движением, словно фокусник, он расстелил на ней полотенце и помог Алле улечься сверху.
— Задерите футболку повыше! — скомандовал он.
Алла вдруг смутилась. Сколько раз она представляла себе, как Мономах ее раздевает, но сейчас это выглядело отнюдь не сексуально, а весьма банально и даже жалко: она едва подавляла стоны, а он, судя по всему, воспринимал ее только как пациентку. Как выглядит ее филейная часть со стороны? По-прежнему ли выпирает жир на боках?
— Ну и кого мы ждем — команду спасателей? — сердито вопросил Мономах, не понимая, чем вызвана задержка. — Или попытаемся своими силами?
— Сво… ой! … ими попытаемся, — пробормотала Алла, приподнимаясь по мере возможности, чтобы Мономах сумел закатать футболку кверху.
Его сильные руки легли на ее спину и принялись осторожно подниматься по позвоночному столбу.
— Скажите, в каком месте болит сильнее всего! — приказал он.
