Постановление явно продиктовано самим вождем, о чем свидетельствует не очень грамотный стиль и необычная для такого документа лексика:
«Несколько лет назад ЦК КП/б/ Грузии решил, а ЦК ВКП/б/ подтвердил снять с поста министра госбезопасности т. Рапава, который засорил аппарат министерства негодными элементами из мингрельцев с района, откуда происходит сам т. Рапава. т. Рапава был заменен другим министром т. Рухадзе, которому было поручено очистить аппарат госбезопасности от негодных элементов и оздоровить его. В число очищенных попали работники со всех провинций Грузии. Но «шеф» мингрельцев т. Барамия решил, что допущена «несправедливость» в отношении мингрельцев.
И он затеял борьбу за восстановление мингрельцев в аппарате госбезопасности. Правда, ЦК КП/б/ Грузии отклонил его протест. Но т. Барамия не был бы Барамия, если бы он удовлетворился решением ЦК. Он поскакал в Москву, козырял там перед московскими работниками именем ЦК КП/б/ Грузии, злоупотреблял доверием московских работников к ЦК КП/б/ Грузии и добился все-таки того, что восстановил в аппарате госбезопасности Грузии явно негодных работников».
В Тбилиси командировали десять работников центрального аппарата МГБ СССР под началом полковника Виктора Георгиевича Цепкова, заместителя начальника следственной части по особо важным делам. Михаила Барамию арестовали. Его не били, но не давали спать, требуя назвать участников «возглавлявшейся им националистической группы». Так же допрашивали и бывшего министра Рапаву: «Давали спать в сутки не больше часа. Я, сидя на кровати, начинал дремать, тогда кровать опрокидывали и выносили из камеры все: табурет, тумбочку, мусорный ящик, чтобы мне не на чем было сидеть и дремать».
— Я не дурак, чтобы по приезде в Москву сказать, что в отношении Рапавы материалы не подтвердились, — говорил руководитель следственной группы полковник Цепков. — Приказано взять показания. Учтите, что ваше отрицание виновности говорит еще и о том, что вы продолжаете и теперь действовать против ЦК.
Сталин звонил в Тбилиси, требовал отчета о ходе следствия, велел присылать ему протоколы допросов, выражал недовольство тем, что следователи до сих пор не добились признания арестованных в работе на иностранные разведки.
Другим заметным арестованным был очень близкий к Берии Петр Афанасьевич Шария, избранный к тому времени в Академию наук Грузии.
Петр Шария выделялся среди бериевского окружения. Он перемежал чекистскую службу и партийную работу с занятиями философией и преподаванием. Защитил докторскую диссертацию, получил звание профессора, заведовал кафедрой диалектического материализма в московских и тбилисских институтах. В марте 1934 года Берия пригласил его к себе в Закавказский крайком на должность заведующего отделом культуры и пропаганды. Сделал директором республиканского филиала Института Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина.
Лаврентий Павлович его отличал, приглашал домой и на дачу. Шария был одним из тех, кто с искренней грустью провожал Берию, переведенного в Москву. В декабре 1938 года Лаврентий Павлович вызвал его и предложил должность начальника секретариата НКВД СССР. Философ Шария стал комиссаром госбезопасности 3-го ранга, заместителем начальника внешней разведки. Берия ценил его умение писать и редактировать документы. Всякий раз, когда ему предстояло выступать с большой речью, включал Шария в бригаду «писарей».
После разделения единого НКВД на два наркомата Шарию вернули в Грузию — секретарем республиканского ЦК по пропаганде и агитации. Его постигло несчастье — он потерял сына. Глубоко переживая, написал целую поэму о своих муках. Отпечатал ее виде книжечки тиражом в 75 экземпляров, которые дарил друзьям. Когда он впал в немилость, эту книжечку ему поставили в вину.
Первый секретарь ЦК Грузии Кандид Нестерович Чарквиани 28 мая 1948 года писал Сталину:
«Ознакомившись с книжкой т. Шария, я был поражен ее содержанием. Это произведение, насквозь проникнутое религиозно-мистическим миросозерцанием, вплоть до признания бессмертия души и реальности загробной жизни. Сам факт написания этой книжки т. Шария объясняет своим тяжелым психическим состоянием и моральной надломленностью, вызванной смертью сына, к которому он был особо привязан. Зная т. Шария как образованного марксиста и старого члена партии, мы не представляли, что он способен, пусть даже под влиянием душевной депрессии, чем он пытается объяснить свой поступок, отойти от основных принципов большевистской идеологии».
Душевные страдания из-за смерти сына ему не простили. Назвали издание «идеологически вредной книжки в стихах», грубейшей политической ошибкой, свидетельствующей о его «идейной неустойчивости». 31 мая Сталин утвердил решение Бюро ЦК КП/б/ Грузии: освободить Шарию от должности секретаря ЦК по пропаганде, вывести из состава Бюро и объявить выговор с занесением в учетную карточку.
Ему позволили преподавать на философском факультете Тбилисского университета. 19 февраля 1952 году Шарию арестовали как участника «мингрельской националистической группировки».
Посадили министра внутренних дел республики генерал-лейтенанта Авксентия Нарикиевича Рапаву, его заместителя генерал-майора Константина Павловича Бзиаву, прокурора республики Владимира Яковлевича Шонию. Вслед за ними арестовали несколько сот партийных работников мингрельского происхождения — секретарей горкомов и райкомов. Больше десяти тысяч человек выселили в Казахстан. Для небольшой республики большая чистка.
27 марта 1952 года Сталин подписал новое постановление политбюро о положении дел в компартии Грузии. Он предписал снять первого секретаря Кандида Чарквиани, сменившего на этой должности Лаврентия Павловича и считавшегося его выдвиженцем. Новым хозяином республики повелел назначить Акакия Ивановича Мгеладзе (до того первого секретаря Кутаисского обкома).
Арестованных по этому делу обвиняли в намерении с помощью американской разведки ликвидировать советскую власть в Грузии, оторвать ее от СССР и присоединить к Турции. Мингрелы (мегрелы) — одна из этнических групп, населяющих Грузию, мингрелом был Берия. Сталин напутствовал следователей:
— Ищите большого мингрела.
Всем было ясно, кто имеется в виду.
Министр госбезопасности Грузии генерал-лейтенант Николай Максимович Рухадзе собирал материалы на Берию. В квартире его матери в Тбилиси установили аппаратуру прослушивания. А ведь Рухадзе считался близким к Берии. Невероятно жестокий, Рухадзе требовал от подчиненных беспощадности, упрекал тех, кто не бьет арестованных:
— Кто не бьет, тот враг народа.
Но Рухадзе заигрался. Он попытался спихнуть и первого секретаря ЦК республики Акакия Мгеладзе. Обратился напрямую в Москву и не угадал. Присланные им материалы разозлили Сталина. Он продиктовал шифровку в Тбилиси:
«ЦК ВКП/б/ получил и рассмотрел «справку» товарища Рухадзе о допущенных якобы тов. Мгеладзе нарушениях.
ЦК ВКП/б/ считает, что т. Рухадзе встал на неправильный и непартийный путь, привлекая арестованных в качестве свидетелей против партийных руководителей Грузии, особенно против тов. Мгеладзе. Кроме того, следует отметить, что т. Рухадзе не имеет права обходить ЦК КП/б/ Грузии и Правительство Грузии, без ведома которых он послал в ЦК ВКП/б/ материал против них.
