«У И.В. Сталина были домашние тапочки, с которыми он не расставался и всегда брал с собой, когда ехал отдыхать на юг, — рассказывал капитан госбезопасности Юрий Сергеевич Соловьев, офицер выездной охраны подразделения № 1 Управления охраны МГБ СССР. — Уезжая, не успели эти домашние тапочки положить в поезд!»
Из-за анатомических особенностей ноги у него болели, поэтому Сталин не любил новой обуви, предпочитал разношенную. В управлении охраны представляли себе, как разгневается вождь, не обнаружив привычной обуви. Но выход нашли. Даже в разрушенной войной стране сталинская охрана ни в чем не знала стеснения.
Капитан Соловьев получил от коменданта государственной дачи № 1 города Сочи пакет с тапочками вождя и самолетом вылетел в Москву. Соловьев гордился точно исполненным важнейшим поручением: «Тапочки-путешественницы прилетели в Москву раньше их хозяина и оказались на традиционном месте у постели». Капитан прослужил в охране Сталина с 1943 до его смерти в 1953 году.
Генерал Власик даже к партийной верхушке обращался на «ты». Перед ним все заискивали.
— После моего назначения в Главное управление советским имуществом за границей, — вспоминал Всеволод Меркулов (снятый с должности министра госбезопасности, он чувствовал себя крайне неуверенно), — на одном из дипломатических приемов Власик по секрету передал мне, что в случайном разговоре с ним товарищ Сталин прямо сказал, что он мне доверяет.
Светлана Аллилуева вспоминала:
«Власик считал себя чуть ли не ближайшим человеком к отцу, и будучи сам невероятно малограмотным, грубым, глупым, но вельможным, — дошел в последние годы до того, что диктовал некоторым деятелям искусства «вкусы товарища Сталина», — так как полагал, что он их хорошо знает и понимает… Наглости его не было предела».
Таким же «покровителем искусств» был и Поскребывшев.
Жена писателя Михаила Афанасьевича Булгакова записала в дневнике, что когда 11 февраля 1937 года во МХАТ показывали булгаковского «Мольера», пришел важный гость: «Сегодня смотрел «Мольера» секретарь Сталина Поскребышев. Ему очень понравился спектакль, и он говорил: «Надо непременно, чтобы И.В. посмотрел».
Генерал Власик не только охранял Сталина, но и отвечал за его быт. В самые трудные послевоенные годы Сталин распорядился построить ему новые резиденции для отдыха — под Сухуми, возле Нового Афона, на Валдае и на озере Рица. Его не смущало, что страна разрушена и голодает, и эти бюджетные деньги можно было использовать на строительство больниц или школ. Но он раздражался, когда видел миллионные сметы.
Светлана Сталина писала об отце:
«Он не знал ни счета современным деньгам, ни вообще сколько что стоит. Денег он сам не тратил, их некуда и не на что было тратить. Весь его быт, дачи, дома, прислуга, питание, одежда — все это оплачивалось государством, для чего существовало специальное управление в системе МГБ, а там своя бухгалтерия, и неизвестно сколько они тратили… Он и сам это не знал. Иногда набрасывался на своих комендантов и генералов их охраны, на Власика с бранью: «Дармоеды! Наживаетесь здесь, знаю я, сколько денег у вас сквозь сито протекает!»
Вождь сделал выговор Власику, когда в сентябре 1947 года увидел, во сколько обойдется новая дача на озере Рица. Но не отказался от столь дорогостоящего проекта, 30 сентября подписал распоряжение Совмина о строительстве, а впредь велел заранее показывать ему все бумаги. Исходил из того, что его челядь в генеральских мундирах, обвешанная орденами, постоянно мухлюет. Грозил пальцем Власику и его подручным:
— Спросите англичан, американцев. Им никогда не удавалось меня обмануть, а ведь среди них были серьезные противники. А вы беретесь меня одурачить!
Через год, 4 августа 1948 года, заместитель министра внутренних дел Серов доложил в правительство о сдаче в эксплуатацию госдачи № 11 на озере Рица:
«Построены:
Основной дом и проведена внутренняя отделка ценными породами дерева.
Плавучая веранда, соединенная с берегом переходным мостиком.
Бойлерная, теплофикационный тоннель от электробойлерной до дома, холодильник кубатурой 650 куб. метров с тремя холодильными камерами, подземная станция перекачки с приемной камерой и двумя насосами, наружные коммуникации отопления, горячего и холодного водоснабжения, канализации и энергоснабжения.
На территории парка (9,3 гектара) вырублен лес, выкорчеваны пни. Высажено 4600 молодых деревьев, 1200 кустарников и 40 000 цветов. В парке построены фонтаны и разбиты клумбы. Территория освещается электросветильниками и обеспечена поливным водопроводом. Построены асфальтированные дороги».
Поскребышев вспоминал, что Сталину не нравилось, как обеспечивались поездки вождя на юг: «Выставление усиленной охраны по пути следования поезда и в местах отдыха т. Сталина, приостановка железнодорожного движения во время следования поезда и очистка автомобильной трассы во время поездок на юге».
Вождя огорчали не огромные затраты и не то, что нарушается нормальная жизнь людей. Об этом он не думал. Возмущался тем, что «все население в этих районах знало, что это едет т. Сталин. Вместо конспирации получалась самая широкая огласка».
Номенклатуру вождь тоже не обижал.
В 1947 году заместитель председателя Совета министров Ворошилов подписал приказ о строительстве Центральной клинической больницы Лечено-санитарного управления Кремля, выделив под нее 150 гектаров земли. Решение о строительстве больницы для начальства приняли в 1944 году, в разгар войны.
Высшие чиновники привыкли к роскоши.
Начальник Свердловского областного управления госбезопасности генерал-лейтенант Павел Гаврилович Дроздецкий отдыхал у себя на даче. Среди ночи его разбудил звонок. Его заместитель генерал-лейтенант Павел Михайлович Фитин (впавший в немилость у Сталина недавний начальник внешней разведки) сообщил, что министр Абакумов ждет его звонка. Дроздецкий помчался в управление и заказал разговор по ВЧ. Его быстро соединили. Абакумов велел ему немедленно прекратить отпуск, освободить дачу и приготовить ее для Берии, который летит на восток страны и сделает остановку в Свердловске.
— Мне было предложено закупить необходимую мебель, — вспоминал генерал Дроздецкий, — подготовить изысканное питание, лучшие вина и так далее, не стесняясь в средствах.
Высшим чиновникам обеспечивали райскую жизнь в годы, когда целые районы голодали. Инспектор управления по проверке партийных органов ЦК ВКП/б/ А.А. Назаров 25 марта 1947 года докладывал в секретариат ЦК:
«На предприятиях города Мариуполя Сталинской области за последнее время значительно возросло число рабочих, больных дистрофией. По заключению врачей, по пяти заводам Мариуполя зарегистрировано 3789 заболеваний дистрофией. Наибольшая заболеваемость имеется на заводе им. Ильича, где больных дистрофией числится 2475 человек, из них 1695 детей, умерло по этой причине 65 человек.
Число заболеваний на предприятиях с каждым днем увеличивается. Рост заболеваемости дистрофией в значительной мере вызван тем, что Министерство торговли СССР на протяжении пяти месяцев систематически уменьшает лимиты предприятиям на выдачу хлеба и продуктов. Значительная часть нетрудоспособных иждивенцев и детей совершенно не получает хлеба и продуктов».
