– Слушайте, девочки, что вы знаете о любви? Вы даже не можете сформулировать понятие любви, а говорите о ней. Что для вас любовь?
– Как что, любовь… это любовь, тут не сформулируешь, это чувство такое прекрасное, это – у-у… – закатив глаза, протянула вторая подруга, но Маша, считавшая себя умной, решила вступить в дискуссию.
– Любовь – это когда один человек может для другого сделать все, что угодно. Это когда хочется быть всегда вместе, обнимать, целовать, ласкать.
– Ага, тогда объясни мне любовь к детям, к родителям, к собаке, к богу, в конце концов, – взъелась Вероника.
– А при чем тут они? Я про мужчин же, – удивленно спросила Маша.
– А я про глобальное понятие.
– Ну и мое определение тоже верно. Для всех.
– И чего ты тогда не обнимаешься с папой, с мамой, с иконами в церкви, куда, знаю, ходишь в платочке изредка, а все про мужиков балаболишь? – резко сказала Вероника.
Маша замялась, вторая подруга вновь вступила в разговор, выйдя из положения простым способом:
– А ты как думаешь, что такое любовь?
Вероника задумалась, потом произнесла:
– Это единение душ. Если души сплелись вместе, в едином – значит, появилась любовь. А расплелись – значит, только видимость: уважение, признание, жалость, участие – но не любовь. Любовь возникает на высшем уровне, на нематериальном, только так. А у нас со Станиславом нет любви, нет единения душ. Правда, и с Алексеем нет, но его душа ближе к моей, чем у Стаса, так мне кажется.
Вероника также быстро вошла в состояние равновесия, как до этого из него вышла. Подруги уткнулись с бокалы с вином носами, подтверждая победу Вероники. Этого было достаточно, чтобы испытать превосходство и окончить спор. Больше вопрос о мужчинах не вставал, разговор перешел в другое, менее интересное, но более спокойное русло.
* * *
Алексей сидел на работе и мучился от того, что ничего не мог предложить Веронике. Надо было как-то увлечь девушку, но кроме банального похода в кино или чашки кофе вечером ему на ум ничего не приходило. Он категорически не знал, что делать, а быть с ней рядом очень хотелось. Когда в гости пришел один из друзей, ловелас со стажем, Алексей даже поделился с ним своими терзаниями, на что тот, махнув полбутылки коньяка, спокойно ответил:
– Ну, ты, брат, перегибаешь. Пригласи домой, выпей, она размякнет – и твоя. Чего еще время убивать? Тебе секс нужен или поговорить?
Алексей подумал было, что и поговорить неплохо, но друг, допивая бутылку, предвосхитил его тираду:
– Женщин много, жизнь коротка. Если на каждую тратить год, то скоро умрешь, так ничего и не поняв.
– А что надо понять?
– Какие они все красивые и разные, – философски заметил друг и откланялся, ибо коньяка больше у Алексея не оказалось.
На фоне этих раздумий о Веронике, терзаясь плотскими желаниями и возвышенными порывами, Алексей решил развеяться, поехав на давно обещанный интересный «коп», так на сленге любителей приборного поиска называлась вылазка на поиск давно потерянных кем-то когда-то невзрачных монеток и прочего хлама. Люди, с кем Алексей собрался на этот раз, были ему знакомы, но не более того. Тот, кто знал, куда ехать, показал на карте место. Место было далеко за Чердынью, транспорт предоставил Алексей, он же сидел за рулем всю дорогу.
Поскольку выехали уже поздно, Чердынь проскочили в сумерках, а когда приехали на место, солнце село за горизонт. Решили подождать утра, раскинули палатку, развели костер, всезнающий товарищ Сережа достал бутылку водки, разлили, закусили «дошираком». Алкоголь благостно разошелся по организму, соединяя совершенно разных и практически незнакомых людей в одну общность. Сережа, наливая очередную порцию водки, разглагольствовал:
– Вот тут стояла деревня, – указал он на темное огромное поле, освещенное лишь редкими звездами, – а рядом с той деревней шла дорога на Печору. С Печоры купцы везли всякие товары в Чердынь и дальше, к Волге по Каме. Это значит что? – Сережа многозначительно поднял указательный палец.
– Что? – пьяно спросил Алексей. Ночь ему нравилась.
– А то, что на этой дороге можно что-нибудь найти. А еще хочу я вам сказать, вот там, недалеко, есть археологический памятник.
– Чё за памятник, камень стоит? – спросил недалекий второй попутчик-поисковик.
– Нет. Там было древнее селище, типа деревня, только в давние времена, когда русского духа на этой земле еще не было. Вот наша основная цель.
– Но на археологических памятниках копать запрещено, – жалобно протянул Алексей, подставляя стакан для новой порции и потянувшись за сосиской. Сережа утвердительно кивнул.
– Да, запрещено. Но кто нас тут увидит? До ближайшей деревни по лесной дороге тридцать верст. Глушь же. А сейчас еще и ночь…
Все переглянулись, выпили водки и, не сговариваясь, схватив металлоискатели и лопаты, ломанулись в направлении, указанном Сережей. Алексей на ходу дожевывал сосиску. Водка действовала возбуждающе.
– Здесь, – выдохнул Сережа, ориентируясь на какие-то лишь ему известные приметы, когда они отмахали почти все поле и вышли на опушку леса. Алексей оглянулся – костра не видать. Из света были лишь налобные фонарики, слабо выхватывающие из тьмы небольшие куски пространства. Первый металлоискатель призывно запищал, третий товарищ с остервенением что-то выкапывал из давно не паханной земли.
– Во, это же пряжка древняя!
Первая находка воодушевила еще больше. Катушки металлоискателей зашуршали по траве, приборы запищали на разные голоса, товарищи разбрелись по ночной земле, и лишь звезды укоризненно смотрели на них с неба. Хотя, может быть, они лишь хотели сказать: ищите, да обрящете.
Поиски продолжались до утренней зари. Она лениво показалась розовой лентой из-за бескрайней полосы леса, раскинувшегося по холмам предгорья. У Алексея прибор запищал уверенно и радостно лишь раз, лопата вонзилась в давно никем не тронутую землю, описав правильный квадрат вокруг точки, где предположительно лежало что-то; ком земли выпал из лунки, поддавшись нажиму, был безжалостно растерзан руками, и, наконец, выдал жаждавшему зеленую вещицу, похожую на вентиль от старого советского крана. Алексей повертел вещицу в руках, не понял, что это, и положил в карман. У машины все вывалили находки. Кроме пряжки, вентиля и пары монет у Сергея обнаружились ополченский крест и старая печать. Поцокав языками над его находками, стали рассматривать вентиль. И тут лицо Сергея озарила улыбка:
– Это не вентиль, это украшение, солярный знак, вещь древняя, точно. Не скажу, какого века, но ей не меньше восьмисот лет. Так что тут есть чего поискать!
С утра поиски продолжились, но безрезультатно, земля не хотела при свете дня отдавать свои тайны. Зато на горизонте появился человек, который вскоре подошел к товарищам, с любопытством оглядел их оборудование и присел у костра. Человек был крестьянского вида, грязноват, не брит, от него разило перегаром и российской глубинкой. Лучики морщинок у глаз, однако, светились проницательностью и жаждой выпить. Человек произнес:
