Неожиданно он вышел на довольно утоптанную дорогу. Он оставил мысль кричать в пустоту и поплёлся по дороге, правда, сначала долго решая, в какую сторону по ней идти. Решил верно, потому что через некоторое время лес расступился, показались ветхие крыши деревянных строений еще советского типа, похожих на бараки и дачные домики времен развитого социализма. Алексей воодушевился, но, споткнувшись, упал, голова загудела, он закрыл глаза, пытаясь отогнать боль, а когда открыл, над ним стоял огромный пёс и недобро скалил зубы.
– Собачка, – попытался Алексей расположить пса к себе, но тот уронил огромный сгусток слюны и зарычал.
«Вот еще и собака сейчас загрызет, всё к одному, чего-то не везет мне в этой жизни», – подумал Алексей и притворился мертвым, что было нетрудно.
Пес хрипло залаял, в ответ издали послышался человеческий голос, который несказанно Алексея обрадовал:
– Кто там еще? Шляются все время, не отдохнуть. Опять небось на моторашках своих приперлись, ездют, ездют, чего ездют…
Шаги приближались, Алексей, приоткрыв один глаз, увидел человека вполне лесного вида – в старой энцефалитке, немыслимой шапке и засаленных штанах цвета хаки, заправленных в скатанные болотные сапоги.
– Чалый, фу! Кто тут? Да он еще и пьяный валяется, совсем стыд потеряли, приезжают в научное учреждение, мало ли, что в лесу, тут же государственная собственность! Фу, говорю, Чалый, не трожь его, заразишься еще чем!
Алексей, увидев, что пес отошёл и вьется у ног человека, решился пошевелится.
– Я не пьяный, покалеченный немного. Вы бы не могли собаку подержать?
Человек взял за ошейник пса, удивленно посмотрев на Алексея, тот поднялся с трудом, раны на спине и голове опять дали о себе знать, голова пошла кругом и его вырвало прямо на дорогу.
– Да пьяный ты, вон чего нагадил, – пробормотал человек, но усомнился и ушел куда-то к строениям. Вскоре пришел вновь, но уже со вторым, похожим на него мужичком в энцефалитке, отличавшимся лишь некоторым благообразием. Впрочем, может, этот эффект давала аккуратно подстриженная борода.
Второй человек осмотрел сидящего прямо в траве у дороги Алексея и покачал головой:
– Не, Петрович, не пьяный он. Да и откуда пьяному прийти, тут до ближайшей деревни километров десять. Ну-ка… – человек склонился над Алексеем еще раз. – Да у него башка раскроена. Гражданин, ты откуда?
Алексей неопределенно махнул рукой, говорить стало сложно, перед глазами все кружилось, снова тошнило.
– Петрович, давай-ка его ко мне, неладно с ним чего-то. И приведи эту, с биофака, Лену, она же у нас за фельдшера.
– Так девки уже все опять шампанского напились, Леонидыч. Чего ты им потакаешь? Толку от нее, сами посмотрим.
– Что мы с тобой насмотрим-то, веди, говорю.
Два человека, сопровождаемые любопытным, но уже не злобным псом, подхватили Алексея под руки и потащили к домику, где его уложили на кровать с панцирной сеткой, укрытой старым матрасом под ситцевой простынёй. Голова по-прежнему кружилась, спину саднило. Вскоре в дом прибежала девчушка, маленькая, молодая, чернявая. В неверном свете электрической лампочки, горевшей под потолком дома, увитой мошкарой и комарами, глаза девчушки сверкали, как куски антрацита.
– Павел Леонидович, а кто это? – весело спросила девчушка.
– Какая тебе разница, Лена, давай доставай, чего у тебя там есть.
– Так у меня же только бинты, вата, йод и немного таблеток. Поднимите голову, пожалуйста, – попросила Лена Алексея.
Тот с трудом оторвал ее от подушки.
– Ой, Павел Леонидович, у него же открытая рана, кожа разорвана, кровь. Что делать-то?
Бородатый мужчина вздохнул, подставил табурет поближе, осмотрел разрушения на голове Алексея.
– У тебя скобки есть?
– Какие скобки, я же не врач, я биолог, да и то не закончила.
– Ладно, вон на столе степлер, дай-ка мне, – Павел Леонидович указал Лене на стол, та с содроганием передала ему инструмент для сшивания страниц.
– Вы что, ему прямо степлером будете сшивать?
– Дура ты, Лена. А еще фельдшером назначили. Давай спирт.
– Спирта нет, только хлоргексидин.
– А спирт куда дели? Выпили?
Лена обиженно фыркнула:
– Мы интеллигентные девушки и спирт не пьём. Мне в институте не дали просто, вот и нет.
– Тогда достань водку из шкафа.
Появилась бутылка водки, Павел Леонидович вытащил скрепки из прибора, разобрал их, тщательно промыл в стакане с водкой, потом полил из бутылочки хлоргексидина.
– Так, Лена, теперь намажь ему йодом вокруг раны. Молодец. Парень, давай-ка выпей водки, – в руку Алексея лег наполовину наполненный стакан. Алексей выпил, поперхнулся, тепло разлилось в желудке и потекло дальше по телу.
– Ну, терпи.
Алексей терпел, слушая, как хрустит его кожа, протыкаемая скрепками. Иногда морщился от боли, но терпел.
– Все, бинтуй, – Павел Леонидович удовлетворенно потер руки и тоже выпил полстакана водки.
Лена тщательно перевязала голову, в конце ойкнув:
– Ой, Павел Леонидович, а у него еще в спине дыра! В него стреляли, что ли?
Осмотрев спину, обнаружили и там рану, промыли, наложили вату и перебинтовали. Алексей изрядно устал от медицинских экзекуций, а водка подействовала как снотворное. Он и не заметил, как уснул под заинтересованным взглядом девчушки Лены.
– Так кто он, Павел Леонидович? – вновь спросила Лена, глядя на похрапывающего Алексея.
– Человек, Лена, просто человек. А человек человеку всегда помочь должен, а уж потом спрашивать. Так что не болтай там с девчонками. Иди, спасибо тебе.
Лена озадаченно вышла в сумерки августовского вечера, а Павел Леонидович остался сидеть у стола, не преминув налить себе еще немного горячительного. Позже зашел Петрович, спросил:
– Ну, как?
– В больницу бы его, Петрович…
– Да как в больницу-то? На лодке – сейчас стемнеет совсем, хоть глаз выколи, на реке волна, я ни в Добрянку, ни в Полазну не пройду. До утра надо ждать, Леонидыч. А пешком-то вообще, сам понимаешь.
– Да, подождем. Ну, иди спать, утро вечера мудренее.
Алексей очнулся ночью от жажды. Кое-как встал, поискал глазами хоть что-то похожее на кран или раковину, но не нашел. За этим занятием его застал вошедший с улицы Павел Леонидович.
– Ого, поднялся. Чего ищешь?
– Воды бы…
– Вот вода, в ведре, с родника, – Павел Леонидович подал кружку с холодной вкусной водой.
Алексей с жадностью выпил, сел на стул у стола.
– Ты бы лежал, у тебя голова раскроена и сотрясение.
