– Алексей? Поздно звонишь, уже спал. Что у тебя? А… Ну, знаешь, что посоветовать… А Вите звонил? Звонил… И что он? Ага, понятно. Ну, пока у тебя нет признаков для возбуждения уголовного дела. Вот если бы тебя избили или украли – то тогда конечно. А так – что предъявить? Понимаешь, ну, нечего. Уж извини, ага. В пятницу на дачу еду с семьей, не смогу.
Алексей отложил телефон и тупо уставился в телевизор. «Наш мир материален, дружба – это способ выжить в стае, когда члены стаи становятся сильными, то они начинают жить сами по себе, стая распадается, дружба заканчивается. Прав был Павел Леонидович из Кважвы. Любовь – лишь сексуальное влечение. Влечение пропадает, любовь исчезает. Где Вероника? Там, у него, у столичного гостя с деньгами. Деньги – это все, за деньги можно купить любовь, власть, дружбу. Так стоит ли искать истину, если она уже найдена? Стоит ли сопротивляться законам людским, если в этом нет смысла? Стоит ли пытаться изменить мир, если это невозможно? Надо знать свое место и не высовываться».
Алексей так и заснул на диване в неприглядной позе старого алкоголика, с пустой бутылкой на столе и в растрепанной одежде, под сообщения телевизора о драках, войнах, преступлениях, прелюбодеяниях и богатых невестах для олигархов, напоследок лишь успев решить, что пластинку он продаст.
* * *
У каждого места обитания людей есть свои тайны. Если это деревня – то всегда есть дом, где живет колдунья или контактёр с внеземным разумом, или родник с мертвой водой, или могила у дороги, где похоронен леший. Если это город, то есть хорошие районы и нехорошие, в хороших обычно стоят панельные дома и много машин, толпящихся во дворах под вечер, нехорошие же нехороши по-своему. Есть нехорошие районы старого типа, если они в городах маленьких – то там стоят монументальные, уже рушащиеся «сталинки», если город большой – то там еще остались не снесенные по каким-либо причинам старые деревянные бараки. Есть нехорошие районы новые, где современная застройка окружает случайно или намеренно оставшийся островок леса, парк, который плохо обслуживают коммунальные организации, или конгломерат гаражей советской еще застройки. А бывают нехорошие районы, которые считаются такими издавна, потому что они такими были изначально, как только там появились первые жители. Вот именно таким районом в Перми всегда считалась Мотовилиха, которая начала жить своей темной жизнью рабочего поселка с начала заложения завода Татищевым, продолжила свое обособленное существование до середины двадцатого века, нисколько не изменившись, и осталась такой, отделённая тремя дамбами от города.
Алексей недолюбливал этот район, может быть, из-за каких-то детских переживаний, может, потому что вечером, особенно зимой, из него и в него было трудно добраться по пробкам, заполняющим три слабые нити, что соединяли его с городом, в котором кипела жизнь. Но именно там, в самом сердце нехорошего района, была назначена ему та самая «стрела». Он пробрался по медленно ползущим в пятницу пробкам, покрутился в поисках нужного дома и в конце концов припарковал машину у невзрачного кафе, расположенного в полуподвале старой хрущевки. Подержал в руках золотую пластинку, но не взял с собой, а сунул в бардачок машины, вздохнул и вышел на улицу. Постояв у дверей, решительно их открыл и вошел в помещение. За парой обшарпанных столиков в полумраке Алексей увидел довольно большую компанию мужчин, расслабленно поглощающих алкоголь и закуску. Видно было, что они все знакомы и составляют единое целое. Стиль «кэжуал» легко прослеживался в их одежде, и даже несколько аляповато переходил в спортивный.
– Здравствуйте, – суховато поздоровался Алексей.
– А, привет, присаживайся. Коньяк будешь?
Алексей отказался. Он чувствовал себя неловко.
– Да чё ты? Выпей. Вот закусон.
Один из мужчин, худощавого телосложения подвинул к Алексею тарелку с закуской и плеснул в стакан коньяка, настойчиво суя его под нос. Алексей взял, отхлебнул – деваться было некуда.
– Ну вот, молодчик. Принес цацку? Давай.
– А деньги?
– Деньги? – удивленно произнес другой мужчина. – Какие деньги? Попутал чё-то ты.
– Мне обещали деньги. Двести тысяч.
– Кто? Когда? Пацаны, чувак не в адеквате, – на эти слова мужчины за столом заржали, как кони.
– Позавчера ваши товарищи обещали, – твердо заявил Алексей, чувствуя назревающий конфликт. Сердце в груди забилось чаще, щёки порозовели, он уже был готов к очередной схватке, которая для него добром не кончится.
– Так это позавчера. Позавчера и надо было соглашаться. А сегодня другое дело. Сегодня давай выкладывай цацку и дуй отсюда, баклан.
– Вы не можете со мной разговаривать в другом тоне? – уже задыхаясь от гнева, но еще спокойно спросил Алексей.
– Ты чё, фраер гнойный? Поговорить захотел, что ли? Выпил рюмку – вали. А то проверим, где у тебя почки, гнида. Пацаны, ну-ка подымите и его и вытрясите. Дерзкий больно.
Пара мужчин встала из-за стола. Алексей остался сидеть на месте, понимая, что должного отпора он дать не сможет. «Хорошо, что оставил артефакт в машине», – подумал он, готовясь к худшему. Но вдруг входная дверь скрипнула, дав порцию свежего воздуха в прокуренное и душное помещение.
– Эй, парни! Привет. Какие проблемы?
Мужчины, жаждавшие прощупать почки Алексея, остановились.
– У нас нет проблем. А ты кто такой?
– А вы кто, чтобы меня об этом спрашивать? Главный кто у вас?
– Чё быкуешь-то, – уже несколько осторожно спросил один из мужчин, по каким-то признакам определив, что с этим человеком надо бы умерить пыл. – Кент мое погоняло, я старший.
– С кем работаешь, Кент? – голос человека за спиной, одной лишь беседой усмирившего пыл людей в кафе, показался Алексею знакомым, но он не оборачивался, держа в поле зрения остальных.
– Чё за вопросы. Сам-то кто?
– Оборина знаешь? Спроси у него, кто я.
– Оборина знаю. Чё, так просто и спросить?
– Да запросто. И парни, этот человек наш, так что вы бы притихли и не борзели.
– Дак нам Кореец сказал его выпотрошить. Просили питерские.
– Ваш Кореец пусть к Оборину позвонит, если что – в «Спартак», там разрамсуем в любое время. А сейчас, парни, нам пора. Алексей!
Алексей наконец обернулся на знакомый голос и оторопел. Там стояли плечом к плечу все: впереди седоватый уже друг, что очень любил коньяк и был когда-то связан с криминалом, крупный бизнесмен Виктор с напряженным, но уверенным лицом, заядлый рыбак Виталик, отставной полковник силовых структур, за их спинами виднелись еще до боли знакомые и такие родные лица. Они пришли все, разрушая законы материального мира, отрицая своим присутствием выводы философов-материалистов и ученых-мозговедов. Они стояли, как стена, за которой можно укрыться от любого урагана, и никакие невзгоды туда не пробьются никогда. Алексей встал со стула, подошел к друзьям, пожал им руки молча, ничего не спрашивая, и они не говорили ничего, лишь немного улыбались. Им не надо было говорить, они понимали все так, невербально, они научились этому в том самом смешном и непонятном нынешним молодым поколениям сообществе, которое, если опираться на законы мироздания, в принципе не должно было появиться.
