– И шо це за свадьба! – гневно восклицала мать. – Сватовства, як у людей, не було. Заручин не було. Заплачок не спивалы. Каравай не пеклы. Хоругву не носылы… Та и в церкву вы ж не пидете, бо якый батюшка стане цього басурмана винчать… З револьвертом його б повинчать, з бонбою, а не з такою гарнесенькою, як тюльпан по весни, дивчинкою!..
Ругаясь, плача и причитая, она перекрестила новобрачных иконой и дала поцеловать ее Насте. При этом бросила взгляд на сына: не одумается ли, не прикоснется ли губами к лику Спасителя?
Но – нет, стоял как вкопаный.
Настя поцеловала сухую сморщенную руку Евдокии Матвеевны. Седьмой десяток ей пошел. Для селянки, изможденной трудами, – глубокая старость…
…На улице Нестора с невестой уже ждала толпа черногвардейцев, соседей и рабочих с ближних заводов, приодевшихся по этому случаю. Настя спросила у жениха:
– Нестор Ивановыч, а може, попросим нашого батюшку? Вин добрый… Як же без винчання? Без обручки? И кольцо вы ж мени подарылы.
– Кольца – то буржуазне, – строго ответил Нестор. – Кольцо я подарил для этого… для памяти. А церквы не будет. Вообще не будет!.. Посмотры, Настя, сколько народу пришло! Якый почет!
– И то правда… – прошептала, соглашаясь, Настя и радостно добавила: – Я дывлюсь, а хоругву хлопци все-такы прынеслы!..
На белом полотнище, растянутом между двумя древками, черными жгучими буквами было выведено: «Анархический брак есть свободный союз двух вольных граждан».
…В волостной управе Лашкевич с серьезным лицом поставил на бумагу с машинописным текстом печать, протянул документ Насте и Нестору:
– Поздравляю… Первый вольный союз в Гуляйполе без всяких этих…
Махно посмотрел на бумагу, на печать:
– Шо ж ты, Тимош, мне царского орла ставиш на такую важную бумагу? Я ж тебе уже говорил: закажы нашу, анархическую.
– Закажу, – ответил Лашкевич. – Тоди и бумагу перепышем.
– И не затягивай. Печать – то важное дело. В уезде закажи. Там есть мастера. Вырежут.
– А шо вырезать? – спросил Лашкевич и склонился к своему портфелю. – Ось документ од Временного правительства… распоряжение по мобилизации…
Он протянул лист бумаги, украшенный внизу изображением Девы Свободы с мечом в руке и в тунике, спадающей с одного плеча.
– Такую мы уже видели. В Александровске, у тех дурноватых гимназистов, – сказал Махно.
– А ось из Киева, од Центральной рады. Тоже баба. Но ця хоть не гола, в вышитий сорочци…
Бумаги ходили по рукам, вызывая хохот.
– Сделай нашу печать, – наказал Махно строго. – Шоб боевая была! И вместо голых баб шоб там, к примеру, шаблюка. Наша, запорожска.
– Ришым! – пообещал Лашкевич и, обернувшись к хлопцам, подмигнул: – Шо-то в горли дзеренчить, пора горло промочить! Пишлы в театр! Там уже дивчата столы накрылы!..
Свободная свадьба в свободном селе Гуляйполе! В том самом театре, где некогда герой торжества изображал Красную Шапочку. Молодые и самые почетные гости из «сотни» сидели на сцене за столом, остальные – в зале. А над сценой был растянут все тот же лозунг об анархическом свободном союзе…
Весело. Вольно. Никакой власти ни в селе, ни вокруг. Кроме их собственной.
И долго еще топотали сапоги, сотрясая дощатый театральный пол. И крики «горько» раздавались как революционные призывы в небывалом революционном спектакле.
И пели… Умеют же еще петь в Новороссии!
Весеннее, уже тусклое, но не такое темное, как зимой, небо висело над головами. Его подсвечивали бесконечные вспышки. Стреляли возле театра из всего, из чего могли. Сотрясалось Гуляйполе.
Древние старики, сидевшие на лавочке, крутили головами, поправляли обвисшие усы.
– Гуляють хлопци!.. От эт-то гуляють!..
– Да, давненько так не гулялы!
– Мий дид россказувалы, шо пры гетьмани Дорошенкови от так от гулялы… з пушок смалылы, аж до Туреччины пыжи долиталы…
– Було… Козакы – це козакы… Наши селяны хочь всю жизню в коровьячому навози, а все одно – козакы. Свысны – и вин уже тут! При амуниции, з конякою! Козак!
– Ой, добре!
– Мо добре, а мо й ни. Козакив царь не помылував! За вольность!
– То не царь, а царыця. Катерына. Баба!
– Слава Богу, царя тепер нема!
– Тепер – нема, а завтра буде. Ты лозу як хочеш рубай, а вона все одно одростае…
Гутарили старики, смалили паровозные цигарки, кашляли. И слушали.
Гремела, шумела свадьба!..
Рано утром Федос и Сашко Лепетченко разбудили Нестора.
Молодые спали под цветастым пододеяльником, разбросав по горнице подушки с вышитыми наволочками и ватное одеяло. Нестора узнали по пряди длинных волос, высунувшейся за край пододеяльника. Осторожно подергали.
Нестор с трудом пришел в себя:
– Ну, шо у вас?
– От телеграфиста из станции чоловик прискакав. С Катеринослава до нас прибувае вагон с солдатами… якогось московского полка. З офицером, з пулеметом. Часов через пять будут у нас, – доложил Федос.
– Ну и шо? – спокойно спросил Нестор.
– Так з пулеметом же! – втолковывали Нестору.
– С пулеметом – это хорошо, – сказал Махно. – Пулемет нам нужен.
– Шо, быться будем? – спросил Сашко. – То ж солдаты!
– Зачем биться? Мириться будем… От шо, хлопцы! Дуйте по хатам, и пускай хозяйки метут на столы все, шо есть: сало, жареных цыплят, самогон… Гулять будем, як и вчора! Песни, танцы! Так и встренем солдат… А мы с Настеной ще часок поспим.
И Махно снова нырнул под расшитый цветами пододеяльник.
Хлопцы, качая головами, вышли из хаты.
– Видать, жарка бытва у ных була, – усмехнулся Сашко, прикрывая дверь горницы.
Отряд Московского полка устало тащился по шляху, ведущему от станции к Гуляйполю. Во главе шагал маленький прапорщик, такой же замученный, как и все. Ворот расстегнут, одежда покрыта пылью.
Гордое название у полка – Московский. Но только название. Старый кадровый полк растаял еще в пятнадцатом году. И теперь в нем служили либо ленивые, побоявшиеся переменить свою судьбу, либо те, кому некуда было податься. Плохо обученные, за исключением некоторых старых служак, они не признавали строя и разбрелись по всей ширине шляха. Прапорщик едва с ними справлялся.
Еще только показались тополя села, еще только завиднелись соломенные крыши окраин, как до солдат донеслась задорная песня.
– Гуляют…
– А чего не гулять! Новороссия! Хлебные края!..
– Подтянись, подтянись! – закричал прапорщик.
Но солдаты шли вразброд, никто не слушался командира. Революционные войска!
