— Это так… омерзительно.
Он засмеялся:
— Что ты ожидала? В этом-то и суть дела. Как ты сейчас себя чувствуешь? Ты никому не говорила?
Я тихо тряхнула головой.
— Даже Дэвиду? Он бы, конечно, понял. Он всегда логичен.
Но зачем ему забивать голову ненужными вещами? Мне жаль, что ты видела это.
— Что с Билли Графтером? — спросила я.
— Он исчез. Но это ничего не значит. Мы знаем, как он выглядит. Он может навести на след остальных. Леон Бланшар сейчас в Лондоне, а может, уже и уехал. Я скоро снова должен быть там и, когда вернусь назад, обещаю, Дикон с мамой приедут со мной.
Я приложила руку к голове и устало сказала:
— Надеюсь, что все это скоро кончится.
— Бедная Клодина! Жизнь очень сложна, не так ли?
— Я хочу, чтобы моя была простой, тихой.
— О, ты слишком молода для покоя! — Затем он быстро поцеловал меня. До свидания, моя любовь!
Я обрадовалась его уходу. Он растревожил мою и так неспокойную душу.
* * *
Я поехала повидаться с тетей Софи.
Жанна приветствовала меня:
— Она в постели. Ей было плохо. Это расстроило ее больше, чем я думала.
Она лежала в постели с голубыми занавесками и выглядела измученной.
— О, Клодина! — сказала она.
— Дорогая тетя Софи, тебе было плохо… Жанна рассказала мне.
— Это дом печали, Клодина, — ответила она. Ее пальцы все время теребили пододеяльник. — Почему жизнь всегда так несправедлива ко мне? Почему, стоит мне только полюбить человека, как с ним случается беда?
— Вокруг нас всегда трагедии, тетя Софи.
— Особенно вокруг меня, — сказала она.
— Мне жаль…
— Этот мальчик, этот бедный невинный мальчик…
— О, тетя Софи, не такой уж он и невинный. Удивительно как мало мы знаем о тех, с кем живем рядом.
— Что он сделал?
Он только взял лодку, чтобы развлечься, и какой-то негодяй убил его. Ты можешь это понять? — настаивала она. — Это бессмысленно, — печально добавила она.
— Это трудно понять, тетя Софи. Почему, ты думаешь, он оказался в лодке? Разве он не должен был вернуться в Лондон? Ты думаешь, что он поехал обратно, потому что забыл что-то. Но почему же тогда он решил покататься на лодке?
— Причуда, — сказала она. — У людей есть причуды. Его любимый конь Принц нашел обратный путь. Альберик, должно быть, добрался до моря на нем.
— Ты знала, что у него есть лодка?
— Нет. Он никогда о ней не говорил. Они с Билли Графтером держали это в тайне. Бедные мальчики, бедные наивные мальчики.
— Кажется странным, что они оба решили покататься.
Но тетю Софи не интересовало, почему они уехали. Она думала лишь о своей печали. Я вообще не хотела говорить, потому что не хотела обманывать ее. Пусть она думает, что этот молодой человек, побывав в Лондоне, так соскучился по свежему воздуху, что решил отправиться в море на лодке.
Тетя Софи сказала:
— Убит! Погибнуть в расцвете сил! Он был прекрасным мальчиком, светлым нежным. Я была счастлива с ним.
— Мне жаль, тетя Софи.
— Дитя мое, что ты знаешь об одиночестве? У тебя есть муж, любимый ребенок. Ты счастлива, а я…
— Но, тетя Софи, мы здесь. Мы — твоя семья. Моя мама…
— Твоей маме всегда везло. Фортуна улыбалась ей. У нее был Шарль де Турвиль и сейчас муж, который так заботится о ней. О, я знаю, она красива и у нее такая натура, что люди любят ее, но это так несправедливо, Клодина, так несправедливо. И только потому, что этот молодой человек был приятен мне, развлекал меня, и мне было приятно видеть его в доме, кто-то убил его.
Я беспомощно смотрела на опустившую плечи Жанну. Думаю, что она взяла на себя большую часть горя тети Софи.
Софи взглянула на меня:
— Я не успокоюсь, пока не узнаю, кто убил его. А когда узнаю, то покончу с ним. Я сделаю это.
— О, тетя Софи…
— Не пытайся утешать меня. Я лежу здесь, Клодина, и единственное, что мне осталось, это ненависть… моя жажда мести. Когда я узнаю, кто убил Альберика, я найду возможность расквитаться с ним.
Я не смогла скрыть дрожи. Она, с фанатичным блеском в глазах, выглядела безумной. Ее капор упал с головы. Я мельком увидела скрываемую с такой болезненность, ее морщинистую обнаженную кожу. Бледность лица особенно подчеркивали шрамы.
Я чувствовала переполняющую меня жалость и в то же время страх, потому что где-то в глубине сознания понимала, что если она узнает правду, то назовет меня убийцей. Не важно, что стреляла не я, но без меня не было бы и того выстрела. Никто, кроме меня, не узнал бы о тайной жизни Альберика; он радовал бы тетю Софи и работал против нас в пользу своей страны.
Я сказала, что должна идти. Я поцеловала тетю Софи. Она сжала мои руки:
— Если что-нибудь узнаешь, — сказала она, — дай мне знать. Я поклялась найти убийцу Альберика.
Жанна спустилась со мной.
— Такая она почти все время, — сказала она. — Иногда мне кажется, что это к лучшему. Когда она думает о мести, то забывает о его смерти.
Я кивнула, и Жанна продолжала:
— Она со временем успокоится. Хочешь-не хочешь, а со смертью придется смириться.
Я не торопясь отправилась в Эверсли.
* * *
К концу мая о смерти Альберика стали забывать. Сначала люди ожидали необычных открытий. Ходили слухи, что у него были враги среди соседей, хотя было трудно представить, кто из них хотел убить столь дружелюбного молодого человека. Проходили недели, а ничего не происходило. Люди ждали, когда на берег выбросит тело Билли Графтера, и даже ходила нелепая история, что его тело нашли на пляже, изрешеченное пулями. Эта версия, просуществовав две недели, отмерла. Думаю, люди постепенно смирились с тайной смерти Альберика и исчезновением Билли Графтера.
Матушка пришла в мою комнату в первый же вечер после возвращения из Лондона.
— Не расстраивайся, — сказала она. — Это должно было случиться. Он был шпионом. Мы не могли позволить ему уйти, каким бы приятным он ни был. Верь мне, Клодина, я много страдала из-за шпионов. Я видела Арманда, еле живого после пребывания в Бастилии, куда он попал по их вине. Можно сказать, они убили его.
Затем была моя мать. Я никогда не забуду это и что бы они сделали со мной, если бы не Дикон. Пройти через это — что-то да значит. Это позволяет понимать, что врагов государства следует уничтожать.
И чем быстрее, тем лучше, как в случае с Альбериком.
