Она увидела Трясучку – он оскаливался и рубил, оскаливался и рубил, блестя металлическим глазом. Она увидела Красную Шляпу – тот пускал стрелу за стрелой в гущу толпы. Она увидела других, все они были ей знакомы, некоторые были ближайшими друзьями ее отца; хорошие люди, вежливые люди, они визжали от ненависти, пихали противника щитами, рубили мечами и топорами.
Клин воинов Черного Кальдера был отрезан от основной массы, потом окружен, потом их перебили одного за другим – одних закололи копьями, других выпихнули со стен щитами, кого-то втоптали в землю. Остался лишь один гигантских размеров воин в избитых доспехах, он описывал вокруг себя небрежные круги огромным топором, грохоча по остриям тычущих в него копий.
Потом какой-то оскалившийся бонд прыгнул ему на спину, обхватил рукой его шею и раскромсал ее ножом. Еще один метнулся и рубанул его по ноге; гигант пошатнулся и упал на одно колено. Потом они все набросились на него скопом, Оксель орудовал мечом, словно кайлом, держа его обеими руками и долбя шлем, долбя череп под ним.
Она увидела Изерн: высунув кончик языка в дырку между зубами, она колола копьем одного пораженного ужасом воина за другим. Один пополз к Рикке, что-то крича, с лицом, покрытым коркой грязи, и Трясучка наступил ему на шею и взмахом меча откромсал ему полголовы.
Атака захлебнулась в груде мертвых тел, вся их храбрость ни к чему не привела, но люди Черного Кальдера продолжали напирать со всех сторон. Через частокол колышущихся копий она увидела Гвоздя: он стоял на стене, потрясая топором, его забрызганное кровью лицо было искажено яростью и смехом. Он орал:
– Бей! Бей мерзавцев!
Стрелы сыпались дождем, шум сражения напоминал грохот града по жестяной крыше. Рикке теперь видела и призраков среди сражающихся, среди убивающих и среди убитых. Призраки сражающихся, убивающих и убитых… Может быть, в битвах давно прошедших дней или в битвах еще предстоящих. Она соскользнула вдоль колонны, ударившись задом о землю, и нож выпал из ее руки в грязь. Она сидела, дрожа с головы до ног, крепко стиснув саднящие веки.
* * *
Лео стоял на вершине холма, беспомощно сжимая и разжимая кулаки.
Это была величайшая битва из всех, которые он когда-либо видел. Величайшая из всех, что видел Север со времен Битвы при Осрунге, где, как часто упоминала его мать, он был зачат.
Выстроенная Сумраком стена щитов дрогнула под первой атакой инглийцев. Прогнулась, вот-вот готовая поддаться напору, но все же выстояла. Все больше северян прибывало по дороге, чтобы укрепить ее и оттеснить инглийские войска обратно к подножию Красного холма. Теперь по всей длине долины кипели схватки, сумасшедший грохот отдавался от ее склонов, а в одном конце, возле моста, происходила настоящая бойня.
Если бы Ищейка сейчас навалился с другой стороны долины, все было бы кончено. Сумрак был бы окружен, разгромлен, они могли бы захватить его людей всех до последнего. Возможно, им даже удалось бы взять в плен самого Большого Волка и поставить этого ублюдка на колени.
Но Ищейка не появлялся, и радость военачальников на вершине холма сменилась сперва озабоченностью, а потом мрачной тревогой.
– Где же Ищейка, черт возьми? – пробормотала мать Лео. Развалина на дальнем склоне долины маячила, словно призрак, за завесой усиливающегося дождя. – Он должен атаковать!
– Да, – отозвался Лео.
Он не мог сказать ничего больше. У него слишком пересохло во рту.
– Я ничего не вижу из-за этого чертова дождя! – посетовала она.
– Да, – повторил Лео.
Он привык действовать. Сидеть без дела, пока другие сражаются, было для него пыткой.
– Если он не придет в ближайшее время…
Они все это видели. Струйка бондов Сумрака продолжала просачиваться на поле боя. Если Ищейка не придет в ближайшее время, они смогут обойти Союз с фланга, и линия защиты союзников будет смята.
На тыльном склоне появился всадник, изо всех сил нахлестывая свою спотыкающуся лошадь. Северянин, возбужденный и заляпанный грязью. Мать Лео поспешно подошла к нему, пока он соскальзывал с седла.
– Что случилось? Где Ищейка?
– Черный Кальдер вылез на нас из леса, – ответил, тяжело дыша, северянин. – Мы еле удерживаем развалину. Помочь с атакой никак не сможем.
Один из офицеров громко сглотнул. Другой уставился вниз, в долину. Третий, казалось, сдулся, словно проколотый бурдюк.
– Черный Кальдер должен быть в дне пути отсюда! – выдохнула мать Лео, округлив глаза.
– Он нас надул, – буркнул Лео.
Они попались в собственную ловушку, и теперь перед ними превосходящий их числом противник и несомненный разгром. Лео обратил невидящий взгляд к мосту. Вон там его место – там, где завоевываются имена и пишутся завтрашние песни! Он мог бы все изменить, он знал это!
Стратегические трюки не помогли. Настало время драться.
– Мы должны послать им подкрепление. – Он шагнул к матери, больше не хныча, ничего не выпрашивая. Только очевидная истина. – У нас нет другого выхода. Мы обязаны это сделать.
Она, хмурясь, посмотрела на долину, не переставая дергать мускулом сбоку головы, но ничего не ответила.
– Если мы отступим, то оставим Ищейку в руках Черного Кальдера. Мы должны драться!
Она прикрыла глаза, вытянув рот в жесткую прямую линию, и продолжала молчать.
– Мама! – Лео мягко положил ладонь ей на плечо. – Может быть, войны в самом деле выигрывают те, кто умнее, но в битвах должны сражаться храбрые. Пора действовать!
Его мать открыла глаза, тяжело вздохнула и струйкой выпустила воздух.
– Иди, – сказала она.
Это единственное тихое слово словно бы зажгло огонь у Лео в животе; все его тело защипало от корней волос до кончиков пальцев ног. Он ощутил, как по его лицу расплывается гигантская улыбка.
– Юранд! – поворачиваясь, гаркнул он. Его голос дрожал от возбуждения. – Мы выступаем!
Юранд вскочил с земли.
– Да, сэр!
И он бросился к своей лошади.
– Лео…
Он обернулся. Мать стояла черным силуэтом на фоне серого неба, ее кулаки были крепко сжаты.
– Всыпь этим ублюдкам как следует! – рявкнула она.
* * *
– Вперед! – вопил Стур.
Он не позаботился надеть шлем, что казалось Клеверу образцом идиотизма, но если люди не видят твое лицо, как они потом смогут рассказать всем, кто совершил все эти героические деяния?
– Я хочу этот мост! – ревел Большой Волк. Его мокрые волосы налипли на лоб, зубы были оскалены, как и полагается волчьим зубам. – Это мой гребаный мост!
В долине уже царила сплошная неразбериха. Стуровы карлы едва сдержали Союз у подножия того красного холма, их стена щитов прогнулась и едва не прорвалась. Но они выстояли, и теперь по всей долине кипела безумная схватка, и самый яростный очаг был в одном ее конце, возле моста. Над сражающимися реял золотой штандарт Лео дан Брока. Это было искушение, которому Стур не мог противостоять.
