– Парень, я рассказывал об этом в качестве предупреждения, а не для того, чтобы тебя вдохновить!
– А никому из вас не приходило в голову, что я могу победить, черт побери? – Лео яростно сжал покрытый ссадинами кулак. – У нас больше нет сил драться! Никакой помощи ждать не приходится, а у Скейла Железнорукого наготове свежие люди! Это может быть нашим единственным шансом отвоевать Уфрис. Сохранить за собой Протекторат!
Отец Рикке сложил руки на груди, глубоко вздохнул и поглядел на мать Лео из-под нависших бровей:
– Не могу отрицать, что он в чем-то прав.
– Я могу победить! – Лео подошел вплотную к застывшему рыцарю-герольду; большая печать, свисавшая со свитка, которого здесь не было, едва не касалась его лица. – Я знаю, что могу! Рикке это видела!
Отец Рикке и мать Лео одновременно повернулись и посмотрели на нее. Она замерла с широко раскрытым ртом и распахнутыми глазами, словно воровка, застигнутая с рукой в чужом кошельке.
И тут ей пришло в голову, что Изерн, возможно, права. То, что она видела, – это одно, а то, что она говорит, – другое. Между этими двумя вещами не обязательно должна пролегать прямая дорога; там может быть любой лабиринт, который ей вздумается туда поместить. Прости, Лео, я ошиблась. Прости, Лео, но твоя мать права. Прости, Лео, на самом деле лев проиграл, ему оторвали яйца и насадили их на пику.
Может быть, вожжи действительно в ее руках. Может быть, они всегда там были. Может быть, если она послужила причиной всего этого, она же сможет и вернуть все как было.
Однако где-то в дальнем закоулке своей души, темном уголке, о существовании которого она едва подозревала, она обнаружила, что хочет увидеть, как Лео сражается со Стуром Сумраком. Увидеть, как он прольет кровь этого мерзкого ублюдка на глазах всего Севера. Принять свое участие во мщении – за ее отца, за тех раненых на лужайке, за мертвых, уже вернувшихся в грязь, за все дерьмо, через которое ей пришлось пройти в тех промерзших насквозь лесах.
Она могла сказать что угодно. И предпочла сказать правду.
– Я видела, как лев сражался с волком в кровавом круге, и лев победил.
Мать Лео приложила кончики пальцев к вискам:
– То есть ты собираешься рисковать своей жизнью, не говоря уже о будущем всего Севера, из-за того, что эта девчонка видела дерущихся зверей во время какого-то припадка?
– Она видела Гвоздя с его людьми там, в лесу, прежде, чем они появились, – заметил отец Рикке, помимо воли вынужденный встать на ее защиту. – Если бы не это, мы, может быть, уже все бы вернулись в грязь.
– Ради всего святого, Рикке! – завопила Финри. – Ты же не дурочка! Скажи ему, что это безумие!
– Э-э…
Рикке нахмурилась, услышав снаружи позвякивающие шаги: шпоры на бронированных сапогах. Она уставилась в потолок шатра:
– Ага… Кажется, я понимаю.
– Понимаешь что?
– Не имеет значения, что я думаю. Или что думаете вы.
– Могу ли я спросить, откуда у тебя такая уверенность?
Рикке кивнула в направлении входа:
– Вот откуда.
Полог отдернулся, отведенный широким движением руки, и рыцарь-герольд прошествовал внутрь шатра. Он вытащил из своей сумки свиток и шагнул вперед, оказавшись в точности на том месте, где стоял все это время. Свиток со свисающей с него большой печатью вновь оказался перед лицом Лео.
– Милорд Брок, – провозгласил рыцарь, – вам послание от короля!
В шатре воцарилась тишина. Все, затаив дыхание, смотрели, как Лео берет свиток и медленно разворачивает. Он прочел первые несколько строчек и поднял лицо с широко раскрытыми глазами:
– Король подтверждает мое назначение на место моего отца, в качестве лорда-губернатора Инглии!
Отец Рикке медленно, длинно выдохнул. Мать Лео сделала полшага вперед.
– Лео…
– Нет, – отозвался он. Не резко, но очень твердо. – Я знаю, мама, что ты хочешь для меня только лучшего. Я благодарен тебе за все, чему ты меня научила. Но теперь я должен действовать сам по себе. Я буду сражаться со Стуром Сумраком. Ничто из того, что вы скажете, не заставит меня изменить решение.
И он, повернувшись, вышел из шатра.
Рыцарь-герольд несколько смущенно кивнул леди Финри, затем последовал за новоиспеченным лордом-губернатором Инглии – к счастью, его призрак исчез вместе с ним.
Отец Рикке утомленно потер щетинистый подбородок:
– Ну, что сказать. Мы попытались.
Он потрепал Рикке по плечу и тоже вышел.
Леди Финри осталась смотреть на колышущийся полог. Несколько мгновений назад она полностью владела ситуацией. И вот росчерк королевского пера превратил ее просто в озабоченную мать одного из воинов.
– Кажется, только вчера я кормила его с ложечки, одевала и вытирала ему задницу. – Она взглянула на Рикке, и ее голос стал жестче. – Он просто чертов идиот, который ни черта ни о чем не знает, но поскольку он родился с членом, ему позволено решать за всех нас!
Внезапно она показалась Рикке старой, слабой и беспомощной. Рикке было жаль ее, и жаль того, что она сделала, но пути обратно не было. При помощи Долгого Взгляда можно видеть прошлое, но вновь попасть туда невозможно. Она пожала плечами, задрав их едва ли не к самым ушам, и потом вновь беспомощно опустила:
– Может быть, он все же победит?
Оружие глупцов
– Чертов глупец! – рычал Кальдер, широко шагая по деревне.
– Точно, – вздыхал Клевер, следуя за ним. – Чертов глупец.
Разъезженная в грязь площадь кишела воинами Скейла – людьми вооруженными, сердитыми и не привыкшими отступать. Однако и они спешили убраться подальше при приближении Кальдера с лицом черным, как грозовая туча.
– Я любил мою жену, Клевер, – буркнул он. – Любил больше собственной жизни!
– Э-э… ну так это хорошо, наверное?
– Она была моей величайшей слабостью.
– А-а.
– Я любил ее, а потом она умерла. Наш сын – это все, что от нее осталось.
– А-а.
Кальдер зашагал в направлении жилища местного вождя, временно превращенного в таверну для короля Севера.
– Поэтому я спускал ему все, я разбаловал его, и во многих случаях, когда следовало задать этому чертову глупцу заслуженную трепку, я видел в его лице лицо его матери и не мог этого сделать.
– Сейчас-то, пожалуй, уже поздновато его шлепать, – пробормотал Клевер.
– А вот это мы посмотрим, черт возьми! – сказал Кальдер, широко распахивая двери замка и врываясь вовнутрь.
Король Скейл пил. Что еще он мог делать? Он пил и радостно смеялся, слушая рассказы о прошлом сражении, уже разбухшие от лжи, словно разбавленное водой пиво. Его племянник, могучий воин Стур Сумрак, изукрашенный свежими царапинами и синяками, ухмылялся во весь рот, слушая о собственных деяниях, больше радуясь вымыслу, чем фактам. Столпившись вокруг этих двоих героев, старые и молодые воины нежились в солнечном сиянии победы, которой еще не достигли.
