Покрытое синяками, перевязанное лицо Лео оставалось почти неподвижным, пока она говорила. Когда она исчерпала все вещи, которые могли его задеть, и постепенно затихла, он сделал небольшой шаг по направлению к ней. Без гнева. Без печали.
– А что ты мне тогда сказала? Никто не помнит, как был выигран поединок. Я победил. Никого не заботит, как это случилось.
Он слегка задел ее плечом, когда шагнул мимо – не то чтобы сталкивая ее со своей дороги, но почти.
Всего лишь день-два назад он говорил, что любит ее. Похоже, от своих любовей он отделывался с такой же легкостью, как и от обещаний.
Она осталась стоять одна на склоне холма, на ветру. Внутренне кипя от гнева.
* * *
– Лео, мать его, дан Брок! – рявкнула Рикке и на случай, если кто-нибудь упустил суть высказывания, прибавила: – Этот прихорашивающийся дебил!
Изерн задумчиво потеребила костяшки на своем ожерелье.
– Чую я, тень пала меж молодыми влюбленными.
– У тебя поразительное чутье на такие вещи, – заметил отец Рикке.
– Он просто гребаный пузырь самодовольства! – заревела Рикке, потирая глаз. Тот все так же саднил. Был все таким же горячим.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – спросил ее отец с тем успокаивающим видом, который неизменно только бесил ее еще больше.
– Знаю! Это лживый мудозвон Лео дан Брок!
– Ты расположена ставить людей так высоко, что потом им ничего не остается, кроме как падать…
– Меня это постоянно беспокоит, – подтвердила Изерн, кивая. – То, как девчонка меня боготворит.
– …и когда это происходит, то падать им приходится высоко и больно.
– Ничего подобного! – отрезала Рикке, тут же подумав, что, может быть, это действительно так, и очень быстро потеряв последнее терпение от этого упражнения. – Несешь какую-то чушь!
– Ты сама все время говорила, что он склонен думать о себе в первую, вторую, третью и последнюю очередь, – вставила Изерн.
– Ты хочешь сказать, что в этом нет ничего особенного?
– Я хочу сказать, что это сволочной недостаток для любовника, но ты его прекрасно видела с самого начала. Понимаешь ли, если ты строишь лодку из сыра, глупо возопить к небесам, когда она начнет тонуть, поскольку всем известно, что сыр – плохой материал для постройки лодок.
– Не стоит требовать с людей обещаний, если ты не знаешь, что они смогут их сдержать, – добавил ее отец. Он беспомощно пожал плечами: – Речь ведь о круге; там всякое случается. Тебе надо попробовать смотреть на солнечную сторону, иначе проведешь всю жизнь в темноте.
Рикке скрипнула зубами. Эти двое, как обычно, приводили множество разумных доводов. Но в настоящий момент ей требовались неразумные доводы.
– То есть, если кто-нибудь надерет мне задницу, мне нужно его благодарить за то, что он не выбил мне еще и зубы, так, что ли?
– Мы получили назад нашу землю, Рикке. Наш город. Наш замок. Наш сад… – На его лице появилась отстраненная улыбка. – Понятное дело, все это надо будет еще привести в порядок, но…
– И надолго это счастье, как ты думаешь? – насмешливо хмыкнула Рикке, которую не очень утешила мысль о грядущей дрессировке розовых кустов. – Думаешь, Черный Кальдер теперь возьмет и выкинет мечты своего отца на мусорную кучу? Выбросит свои амбиции вместе с рыбьими головами? Конечно, этот жадный ублюдок никуда не денется! Стоит нам отвернуться, как он снова будет здесь!
Ее отец, как всегда, не позволил себе увлечься гневными чувствами, ограничившись тихим смирением.
– Ничто не бывает навсегда, Рикке. Никакой мир и никакая война. Все, что можно сделать – это делать лучшее, что ты можешь, в то время, которое выпало на твою долю.
– О, вот и наш ответ! «Лучшее, что ты можешь»! Такой мудростью можно гордиться.
Эта эскапада не выудила из него ничего, кроме тоскливой гримасы.
– Хотел бы я действительно обладать мудростью, чтобы передать ее тебе! Хотел бы я иметь хоть какие-то ответы…
И тут Рикке почувствовала себя виноватой. В последнее время это частенько с ней случалось, в те минуты, когда она не злилась. Ее кидало из одного состояния в другое, словно на каких-нибудь треклятых детских качелях. Тех самых, что больно поддают под зад, если зазеваешься.
– Прости, – пробубнила она. – Ты передал мне множество мудрости. И больше ответов, чем может требовать любой ребенок. Не обращай на меня внимания… Все так делают, чтоб им пусто было, – не удержавшись, добавила она вполголоса.
– Ну, проблема с твоим вероломным, но хорошо сложенным лордом-губернатором решается сама собой. – Изерн откинулась назад и положила на стол один сапог, катая кусочек чагги между большим и указательным пальцами. – Вскоре он уедет в Союз, где разные надутые глупцы, которые и пальцем не пошевелили, чтобы ему помочь, будут называть его величайшим воином со времен Эуса, и так накачают ему голову своим пердежом, что он не будет пролезать в гребаную дверь даже боком!
– Ха! – Рикке ловко выхватила катышек чагги, который Изерн уже поднесла ко рту, и засунула его к себе за губу. – Тоже мне решение!
– Мне казалось, ты теперь его ненавидишь?
– Ну да.
– Но не хочешь, чтобы он куда-то уезжал? – спросила Изерн, катая себе новую порцию.
Рикке поставила локти на стол, положила подбородок на руки и безрадостно поникла.
– Вот именно.
Ее отец выхватил второй катышек у Изерн из пальцев и тоже сунул его за губу.
– В таком случае хорошо, что ты едешь вместе с ним.
Рикке подняла голову.
– Куда это я еду?
– В Адую.
– Я же должна возвращаться вместе с тобой в Уфрис? Ухаживать за садом и все такое прочее.
Впрочем, у нее никогда не хватало на это терпения, тем более в последние дни.
– Изерн и Трясучка поедут с тобой, проследят, чтобы ты там не слишком шалила.
– Или чтобы ты здесь мог пошалить вволю, – пробормотала Изерн, делая себе третий катышек и с опаской поглядывая на них.
– Прольешь там чарку на могилу моего старого друга Молчуна. – Ищейка скупо улыбнулся. – Слов говорить не надо, он их никогда не любил… В Адуе будут приниматься решения, и мы должны иметь своих представителей. После битвы при Осрунге нам обещали шесть мест в Открытом совете. Пока что мы этих мест в глаза не видели.
– Обещания как цветы, – проговорила Изерн, раскидывая руки в стороны. – Их часто дают, но редко хранят.
– Ну, может быть, если нам удастся удержать при себе Лео, их все же выполнят.
Рикке с кислой миной передвинула катышек с одной стороны рта на другую.
– Лео не особо-то удержишь. По крайней мере, у меня пока не получается.
