Броуд с тихим щелчком закрыл дверь кабинета. Лишь сейчас, отлепив пальцы от дверной ручки, он понял, что его рука трясется.
– Мастеру Корту может понадобиться небольшая помощь. Ему нужно привести в порядок стол, – доверительно сообщила Зури, наклонившись к одному из клерков.
Свет снаружи показался Броуду чересчур ярким. Он молча проследовал за Савин через шум и толкотню обратно к экипажу.
– Я ведь не кучер, верно? – пробормотал он.
– Мои занятия во многом состоят в том, что я распознаю в людях таланты, – сказала Савин, наблюдая за рабочими, надрывающимися в котловане. – Твой талант я углядела еще в тот момент, когда ты спас меня от тех людей на баррикаде в Вальбеке. Нанять тебя в качестве кучера было все равно что нанять великого художника белить коттеджи. Но разве тебе от этого плохо?
Она наклонилась к нему и выдохнула на ухо:
– Я-то уж точно не возражаю!
И скользнула к экипажу с таким видом, словно весь мир принадлежал ей.
– У вас к этому делу настоящее призвание, мастер Броуд, – добавила Зури, вложив что-то в его ладонь.
Золотая монета. Двадцать марок. Больше, чем ему платили за месяц работы на пивоварне в Вальбеке. Больше, чем ему заплатили за штурм Мусселии.
Броуд поднял голову и поглядел на нее.
– Вы верите в Бога, верно?
– О да. Несомненно.
– Мне казалось, он ни в какую не одобряет насилие?
– Если он так твердо против него настроен… – Зури улыбнулась, загнув ноющие пальцы Броуда поверх монеты и ласково потрепав получившийся кулак, – …зачем ему было создавать таких людей, как вы?
Время веселья
Лео чувствовал себя немного чужим на собственном празднике.
Торжество было устроено в Зеркальном зале, самом удивительном помещении во дворце, полном удивительных помещений. Все стены здесь были покрыты посеребренным виссеринским стеклом, так что богатейшие, благороднейшие и прекраснейшие люди, какие только имелись в Союзе, бесконечно умножались во всех направлениях, исчезая в сумрачном далеке.
Разумеется, представления длились бесконечно. Лео пожимал влажные руки и целовал напудренные щеки до тех пор, пока его губы не потрескались, а ладони не были натерты докрасна. Это был сплошной поток поздравлений, выражений восхищения и благопожеланий, бесконечный натиск звучных имен и пышных титулов, большинство из которых он едва слышал и практически сразу же забывал.
Посол Такой-то и Сякой-то страны. Наиглавнейший министр Неважно Чего. Племянница лорда Незапоминающегося. Какой-то лысый старый ухмыляло, которого, кажется, кто-то назвал Первым из магов, который нес какую-то мистическую галиматью насчет того, что победа над Едоками в круге из соленого железа – в точности то же самое, что его победа над Стуром Сумраком в круге из травы. Лео решил, что это шутка, причем не особенно смешная. Его щеки болели от ответных лучезарных улыбок, от обещаний бесконечной дружбы, кончавшейся уже со следующим вздохом.
Это ведь было то, чего он хотел, верно? Чтобы к нему ластились первые люди в королевстве? Однако вблизи все это оказалось такой фальшивкой! Он с гораздо большей радостью предпочел бы оказаться где-нибудь в амбаре вместе с Ищейкой и его воинами, и со своими друзьями. Он мельком увидел Юранда – тот стоял совсем один на противоположном конце зала, и Лео понял, что улыбается. Он успел сделать лишь один шаг по направлению к нему, прежде чем его перехватили.
– Это просто возмутительно, если хотите знать мое мнение, – вполголоса сказал ему высокий человек, вероятно, лет на десять старше, чем Лео. Его тщательно причесанные волосы, однако, были белоснежными.
– Что возмутительно? – спросил Лео, как всегда не в силах устоять перед приманкой.
– То, что вы должны делить свой триумф с кронпринцем. Вы пролили кровь за государство! А что сделал наш полустирийский наследник? Повесил нескольких крестьян?
Было ощущение, будто беловолосый заглянул Лео внутрь черепа и озвучил содержимое.
– По-видимому, королевские особы для того и нужны, чтобы присваивать заслуги других людей, – пробормотал Лео.
– Я Федор дан Ишер. – Если о человеке действительно можно было узнать по рукопожатию, то Ишер был твердым, спокойным и осторожным. – А это мои коллеги по Открытому совету – лорды Барезин и Хайген.
Барезин оказался полным человеком, втиснутым в расшитый тесьмой мундир, с румяными щеками и мальчишеской копной соломенных волос, Хайген – небольшого роста, приятным, с маленькими поблескивающими глазками и фигурно выстриженными усами вокруг сложенных бантиком губ.
– Рад с вами познакомиться.
Лео был рад наконец услышать хоть какие-то имена, которые он знал прежде. Эти люди возглавляли три самых влиятельных дворянских семейства в Срединных землях. Их места в Круге лордов располагались рядом с его собственным, в первом ряду.
– Мой отец хорошо знал вашего отца, – поведал Барезин, тряся щеками от избытка чувств. – Он всегда говорил мне, какой это был чудесный человек, настоящий мужчина, образец всех благородных достоинств! Они были близкими друзьями.
Насколько Лео мог припомнить, его отец всегда отзывался об Открытом совете как о гадючьем гнезде. Впрочем, это было другое поколение, и в любом случае, никогда не помешает завести новых друзей.
– Мы хотели поблагодарить вас за великую услугу, которую вы оказали Союзу, – пробубнил Ишер.
– Просто позор, что вам пришлось справляться с ситуацией в одиночку, – горячо промолвил Барезин. – Стыд и позор!
– Новые законы запрещают нам держать собственные действующие войска. – Хайген говорил очень быстро и отчетливо, постоянно встряхивая головой, словно ничто из того, что он видел, не отвечало его высоким требованиям. – Иначе мы бы тотчас же отправились вам на помощь!
– Весьма признателен, – отозвался Лео.
Впрочем, он был бы гораздо больше признателен, если бы они действительно ему помогли.
– Наши древние права и привилегии находятся под постоянной угрозой, – продолжал Ишер, понизив голос. – Старик Костлявый и его прихвостни…
Хайген перебил, быстро кивая головой, словно курица, клюющая зерно:
– А Закрытый совет! Это просто…
– …горстка гребаных бюрократов! – не сдержался Лео. У него действительно накипело. – Этот ублюдок Глокта! Что за наглость! А потом еще камергер! Осмелился что-то мне лепить насчет дополнительных налогов – и это после того, как мы последнюю кровь из себя выпустили, чтобы выиграть за них войну! Люди свои жизни отдали, хорошие люди! Жители Инглии будут… очень недовольны.
Он собирался сказать «срать кирпичами», но вдруг осознал, с какой громкостью он говорит, и передумал.
Ишера, впрочем, его пылкость вполне обрадовала.
