– Да! – завопила Судья. Малмер угрюмо кивнул. Люди принялись потрясать оружием.
Ризинау поднял обе ладони, призывая к спокойствию.
– Мы захватим Вальбек! Но не для того, чтобы сжечь город, – он укоризненно покачал пальцем в направлении Судьи, которая в ответ высунула язык и плюнула в толпу, – но для того, чтобы его освободить! Вернуть город его горожанам! Послужим примером для всего остального Союза!
Аудитория одобрительно заревела.
– Хорошо бы это было так просто. – Гуннар медленно покачал головой. – Но я что-то сомневаюсь.
– Да уж, – пробормотала Вик.
Стиснув руку Огарка так сильно, что тот сморщился, она подтащила его к стене и зашипела ему в ухо:
– Выбирайся из города сейчас же, слышишь? Возвращайся в Адую.
– Но…
Она вложила в его безвольную руку кошелек.
– Так быстро, как только сможешь. Найди моего работодателя – ты знаешь, о ком я говорю. Расскажи ему все, что видел сегодня вечером. Скажи ему… – она огляделась, но люди были слишком заняты, выкрикивая свое одобрение безумной речи Ризинау, чтобы обращать на нее внимание. – Скажи ему, кто такой Ткач. Это очень важно! Я во всем полагаюсь на тебя.
Она отпустила его, но парнишка не двигался, продолжая глядеть на нее своими большими круглыми глазами, так похожими на глаза ее брата.
– А ты не поедешь?
– Кто-то должен остаться, чтобы разобраться с этим бардаком. Ступай!
Она пихнула его прочь и проводила взглядом, когда он, спотыкаясь, побрел к двери. Ей хотелось пойти вслед за ним. Ужасно хотелось. Но нужно было как можно скорее подняться на гору и отыскать Савин дан Глокту; может быть, еще было время, чтобы предупредить…
– А это, должно быть, Виктарина дан Тойфель! – Она застыла, услышав этот необычно культурный голос. – Я слышал, что вы где-то здесь, в Вальбеке.
Ризинау, улыбаясь, шел к ней через толпу, промокая блестящее от пота лицо носовым платком, Судья за одним плечом, Малмер за другим.
В животе Вик образовалась сосущая пустота, когда десятки пар суровых глаз повернулись в ее направлении. Совсем как тогда, в шахте, в темноте – в день, когда утонула ее сестра. После того, как она сказала «Тссс!» и услышала вдалеке грохот несущейся воды.
Она попалась. С ней кончено.
Ризинау погрозил ей пухлым пальцем:
– Коллем Сибальт все мне о вас рассказал!
Ее сердце билось так сильно, что она едва могла дышать. Или видеть. Дети стащили вниз куклу Байяза и молотили по ней ее же собственным посохом. В воздухе летала солома. Вик сама не верила, что ее голос может звучать так спокойно. Словно он принадлежал другому человеку. Человеку, который в точности знал, что делает.
– Надеюсь, что-нибудь хорошее?
– Только хорошее! Он говорил, что вы женщина с твердым сердцем и трезвой головой. Женщина, преданная нашему делу больше многих других. Женщина, способная сохранить ясность мысли даже на тонущем корабле!
И Ризинау, шагнув вперед, заключил ее в удушающие объятия. Вик стояла вся в холодном поту, покрывшись мурашками.
– Коллем Сибальт был моим дорогим другом, – продолжал Ризинау. – Его друзья, кто бы они ни были, – мои друзья.
Судья смотрела на нее своими черными пустыми глазами, склонив голову к одному плечу. Вик никак не могла определить, разыгрывает ли она чертовски талантливое представление или действительно так безумна, как выглядит.
– Я ей не верю, – проскрежетала Судья.
– Ты никому не веришь, – хмыкнул Малмер.
– И тем не менее до сих пор находятся люди, которые меня разочаровывают.
Ризинау, улыбаясь, отвел от себя Вик, по-прежнему держа ее обеими руками.
– Ты появилась в самый нужный момент, сестра!
– Почему? – спросила Вик. – Мы на тонущем корабле?
– Ни в коем случае! – Наставник-революционер обнял ее одной рукой за плечи. – Наш корабль отправляется к берегам процветания, равенства, свободы! Великая Перемена – вот порт нашего назначения! Однако путешествие будет нелегким. Завтра пополудни нашему прекрасному городу предстоит перенести серьезную бурю. Да, друзья мои!
Он повернулся к переполненному складу, подняв обе руки над головой:
– Завтра – наш день!
Ломатели со сжигателями ответили ему громоподобной овацией.
Добро пожаловать в будущее
Стена фабрики, усеянная поверху острыми шипами, казалась больше подходящей для тюрьмы, и Савин чувствовала себя далеко не уютно, проходя через облицованные железом ворота. Ее месячные мучения приутихли до глухой ноющей боли, но летняя жара была еще более угнетающей, чем накануне, а беспокойное ощущение не покидало ее на протяжении всего пути с вершины горы через Вальбек в грохочущем экипаже по сумрачным улицам – неожиданно пустым, необычно тихим – по направлению к реке.
Три высоких корпуса представляли собой непривлекательные кирпичные строения, исполосованные потеками сажи, с редкими окнами и без каких-либо украшений. Даже сквозь толстые подошвы выбранных ею ботинок Савин ощущала, как булыжники мощеного двора вибрируют от движения огромных машин внутри. По двору сгорбленно шаркали угрюмые люди, нагружая и разгружая повозки. В серой одежде, с серой кожей, они бесцеремонно и жестко разглядывали новоприбывших. Савин встретилась с одним из них взглядами, и тот демонстративно, с оттяжкой сплюнул на землю. Ей вспомнился очаровательный прием, который встречала королева Тереза во время своих редких появлений перед простолюдинами. По крайней мере, здесь ей никто не кричал «стирийская шлюха» – но весьма вероятно, только потому, что она не была стирийкой.
– Рабочие, кажется, далеко не в восторге от моего визита, – пробурчала Савин.
Валлимир фыркнул.
– Если существует способ привести рабочих в восторг, мне пока что не удалось его найти. Управлять солдатами было значительно проще.
– Можно иметь самые сердечные отношения со своими соперниками, но очень редко это получается с работодателями.
Савин взглянула через плечо на десятерых одетых в панцири стражников, которые цепочкой входили в ворота следом за ними, не выпуская оружия из рук. Ее совершенно не успокоило то, что тяжеловооруженные солдаты, по всей видимости, нервничали еще больше, чем она сама.
– Нам действительно необходим такой заметный эскорт?
– Всего лишь мера предосторожности, – успокоил ее Валлимир, ведя их с Лизбит и остальными членами группы через двор. – Наставник Ризинау предлагал, чтобы при вас постоянно находилась дюжина практиков.
– Это кажется… несколько избыточным. – Даже для дочери самого ненавидимого человека в Союзе.
– Мне показалось, что их присутствие лишь усугубит напряжение. Видите ли, для обеспечения прибыльности фабрики потребовалось введение определенных… мер. Увеличение рабочего дня, укороченные перерывы. Сокращение бюджета, выделенного на продовольствие и жилье. Введение наказаний за разговоры и свист.
