Итак, война продолжалась. Поражения сменялись победами и наоборот. Люди задумывались — кончится ли это хоть когда-нибудь? Но нас это не слишком затрагивало, если не считать дополнительных налогов. В лице Артура Уэлсли, которому после побед при Опорто и Талавере, примерно за два года до этого, были присвоены титулы барона Дюро и виконта Веллингтона, мы получили нового национального героя, занявшего место всеми оплакиваемого лорда Нельсона, и Англии удалось одержать несколько впечатляющих побед на континенте.
Наш бедный старый король ослеп и совсем выжил из ума. В январе предыдущего года был принят билль о регентстве, и реальным правителем страны стал принц Уэльский.
Как-то вечером мы засиделись за обеденным столом — это случалось часто, поскольку отец любил обсудить текущие дела. В этот день он говорил о премьер-министре, вступившем в конфликт с Веллингтоном: Веллингтон жаловался на недостаток средств для армии, а премьер-министр Спенсер Персиваль был против выделения соответствующих субсидий.
В середине беседы мать вдруг его перебила:
— Скоро день рождения — в этом году он особенный! Только подумать, нашим девочкам уже восемнадцать, — она взглянула на нас с Амарилис так, будто мы совершили подвиг, дожив до такого возраста.
— Восемнадцать! — воскликнул Дэвид. — В самом деле? Как быстро летит время!
— Теперь они уже не маленькие девочки! — сказала Клодина.
Отец продолжал свое:
— Точку зрения Персиваля можно понять, но сейчас, когда идет война с Америкой, ему нужно быть поосторожней…
— Войны! — возмущенно воскликнула мать. — До чего же все это глупо! Я даже не знаю причин, по которым они ведутся.
— Существуют несогласия по коммерческим вопросам, — объяснил Дэвид.
Мать вздохнула:
— А ведь они уже получили урок, когда в свое время завели склоку из-за колоний!
— Возможно, история повторяется, — сказал отец, — но, к сожалению, уроки, которые она дает, никогда не идут впрок!
— Кажется, — продолжала мать, — что войны с Францией было бы достаточно для всех любителей решать конфликты с помощью силы!
— Эта война с Францией тянется и тянется, — проговорила Клодина.
— Персиваль, конечно, хороший человек, но замечу, он мало воодушевлен своей миссией…
Я сказала, что вообще-то странно, когда хорошие люди часто оказываются плохими руководителями и наоборот, хорошие руководители склонны грешить в своей личной жизни.
Тогда Дэвид, любивший такого рода дискуссии, привел в пример обоих королей Карлов. Карл I был прекрасным мужем и отцом и, пожалуй, худшим из всех английских правителей, который в конце концов привел страну к гражданской войне. А вот Карл II вел прямо-таки распутную жизнь, и, тем не менее, его правление пошло на благо стране. Вновь вмешалась мать:
— А какого цвета платье ты предпочла бы надеть на день рождения, Амарилис?
— Я думаю, синее.
— А как насчет белого, милая? — спросила Клодина — Я просто вижу тебя в белом. Ты будешь похожа на ангела!
— Джессика, а ты, наверное, предпочтешь свой любимый — алый? — спросила мать. — Или на этот раз изумрудно-зеленый?
— Можно я подумаю? — спросила я.
— Такие вопросы просто так не решаются, — с сарказмом отец, — особенно когда страна втянута в войну на два фронта!
— Если бы мы ждали, пока эти проклятые войны закончатся, нам бы пришлось полжизни просидеть, сложа руки! — парировала мать. — Не успевает закончиться одна война, тут же начинается следующая! Мы поедем в Лондон выбирать ткани, — обратилась она к нам с Амарилис, что у нас сейчас?.. Апрель… Где-нибудь в мае! Тогда у нас останется много времени, чтобы сшить платья. Дату мы уточним заранее. Лучше всего в августе, где-нибудь в середине между двумя днями рождения, это будет справедливо!
Поскольку наши дни рождения были не очень удалены друг от друга: я родилась в августе, а Амарилис — в сентябре, праздник обычно устраивали в конце августа. Когда мы были еще маленькими, наши матери решили, что так будет удобней, и это стало традицией.
Так мы и оказались в Лондоне в мае 1812 года. Поехали моя мать, Амарилис и Клодина, а поскольку отец не любил отпускать мать одну, он присоединился к нам. Мы выехали из дома в нашем экипаже и без особых приключений добрались до нашего лондонского дома на Альбемарл-стрит.
Посещения Лондона все еще волновали меня. В огромном городе, казалось, жизнь била ключом. Здесь все спешили, и у приезжих появлялось ощущение тревоги. Я надеялась, что в этот раз нам удастся посетить театр.
В первый же день мы с матерью, Клодина и Амарилис отправились в поход по лавкам и после долгих споров приобрели наконец белый шелк для платья Амарилис. Сложнее оказалось подобрать нужный оттенок красного цвета, должным образом подчеркивающий мою смуглую кожу, но мать предупредила, что нам надо спешить.
У отца в Лондоне всегда было полно дел — весьма загадочных, не говоря уже о его банковских операциях, и мы давно привыкли не задавать ему по этому поводу лишних вопросов. Конечно, мы знали, что теперь он занимался делами меньше, чем в молодости, и что его сын Джонатан потерял жизнь из-за этих загадочных занятий. Знала и то, что Клодина довольна тем, что Дэвид не участвует в этом, — мне рассказала об этом Амарилис. Я часто думала, не связан ли сын Джонатана, тоже Джонатан, живший сейчас в семействе Петтигрю, с этими делами.
Но даже занятость не помешала моему отцу отправиться в театр, так что мы провели превосходный вечер, посмотрев «Раскаяние разбойника», пьесу не совсем новую, но самую популярную из мелодрам — жанра, быстро завоевавшего сцену. Это была история о грешном разбойнике, при появлении которого зрители должны были прийти в ужас. И хотя мы посмеивались, драматургия не могла не захватить нас, еще и потому, что сопровождалась выразительной музыкой — громкой при появлении разбойника и нежной при выходах невинной героини.
После спектакля мы вернулись домой и засиделись допоздна, попивая шоколад и обсуждая невероятные хитросплетения сюжета. Мы искренне посмеивались над разбойником и легковерием героини, но признались все-таки, что спектакль доставил нам огромное удовольствие.
Следующий день был воскресным. Мы посетили церковь, а после этого отправились на прогулку в парк. Мать заявила, что на следующий день мы непременно должны решить проблему с материалом для моего платья.
В первой половине дня у нас были посетители, и мы получили приглашение на обеды в следующие дни.
— Скоро, — заявила мать, — нам пора подумать и о возвращении домой.
— Странно, — сказала я, — когда мы живем в Эверсли, то очень ждем поездки в Лондон, а оказавшись здесь, думаем о том, как приятно будет вернуться домой!
— Возможно, предвкушение удовольствия приятней самого удовольствия? — предположила Амарилис.
